Спящая...красавица?

Гектор

- Интересный парень, - глядя на осторожно передвигающегося по залу Рина проговорил Шереф, подойдя к Гектору. - Гордый, правда, слишком, словно наследный принц, но интересный.

- Ага, - рассеянно протянул ренсиец, не сводя глаз с солигийца. Зная огромную тягу Ригура к магическим истощениям, он боялся как бы тот не "перегорел" при взломе системы джиннов, как это было в Дризоре. Гектор даже добровольно на магическое зрение перешел, чтобы отслеживать состояние организма друга и помочь в случае нужды.

- Теперь я понимаю, почему он тебе так нравится, - добавил специалист широкого профиля несколько секунд спустя.

- Ты о чем? - бросил на него подозрительный взгляд Гектор.

- Да так, не обращай внимания, - невинно улыбнулся ему вор, снова оглядывая огромное хранилище. Акаарец даже не скрывал жажду наживы, охватившего его с первого шага сюда.

Рин попросил их оставаться на месте, пока он не снимет защитные чары, но по виду Шерефа было заметно, как тому не терпится сунуть нос в первый же шкаф с ячейками. Самому же Гектору было наплевать, его интересовали бериллы, и не только принадлежащие оркскому правителю Тару. По сути ему были безразличны и сами бериллы Тара, в сокровищницу парень залез совсем за другим.

Незадолго до своего побега четыре года назад Гектор, уча эльфийский язык, не на шутку увлекся изучением причины изгнания с материка остроухих. Во всем винили Темного, разработавшего и активировавшего страшное заклинание тысячу лет назад, которое почти уничтожило как и силы Света, так и армию Властелина, под стяги которого пришли орки и часть людей, сохранивших верность сошедшему с ума правителю. Победивших в той войне не было, сам Темный пал под действием своего же заклятья, и прах его развеялся по Тарну, а выжившие разбрелись по своим уцелевшим норам. Тарн обезлюдел, а магия...Магия стала стремительно исчезать. С каждым годом одаренных рождалось все меньше, и сила их дара становилась все слабее. Но природа не терпит пустоты, и спустя некоторое время весь Тарн оплели новые магические потоки, а сам материк постепенно начал возвращаться в свое изначальное состояние. И вот спустя два столетия после смерти Темного в эльфийских лесам внезапно проявилась зараза, стремительно и безжалостно выкашивавшая остроухих, лишая их способностей к магии и долголетия. Та страшная эпидемия навсегда что-то изменила в эльфах - некогда почти бессмертные существа сейчас почти не отличались от людей, кроме разве что внешности и чуть ускоренных рефлексов вкупе с ночным зрением, да жили они лет на двадцать больше. Так вот, лазая по Архиву Румпеля ренсийский принц случайно наткнулся на описание той эпидемии и очень удивился тому факту, что симптомы непонятной болезни, согнавшей эльфов с Тарна были очень схожи с симптомами "тростянки", бушевавшей на территории Солигии пятьдесят лет назад. Заинтересовавшись этим феноменом, Гектор поднял все материалы, связанные с эпидемией "тростянки", переговорил с целителями и пришел к интересному выводу, который могло подтвердить то, что в данный момент хранилось в закромах халифа. Ученые Ренса и Солигии давно вывели, что ту эпидемию в эльфийских землях вызвало заклинание Темного, спящее двести лет, накопившее силу и поглотившее тот чудовищный выброс магии в последней битве с Властелином. По измышлениям же Гектора, эпидемия "тростянки" была вызвана этим же заклинанием, только сильно мутировавшим вследствие изменения магических течений на материке и накопившее сил за столь долгое время. Но вспышка в Солигии была уже третьим всплеском этой заразы. Второй произошел на двести пятьдесят лет раньше, и ее жертвой стало Алессийское королевство, ближайший сосед Солигии. И как раз свидетелем того события был Румпельштильцхен. Читая его дневники, Гектор выяснил, что стена леса вокруг Алессии выросла практически за одну ночь, ни один человек не покинул ее пределов, и до сих пор было неизвестно почему. Румпель был единственным, кто смог вовремя выехать из страны и поведать о случившемся миру. Но он не стал этого делать, у человека был приказ держать язык за зубами. Но и смолчать о такой беде купец не мог, только описать и то туманными намеками, а потом передать туда, где этим могли заинтересоваться. Скрепя сердце Румпельштильцхен завещал все свои путевые заметки, дневники и огромную коллекцию книг государственной библиотеке Ренса, надеясь, что когда-нибудь кто-то расшифрует его послание и займется проблемой Забытой Пустыни. Заметки привлекли графа Гранта, но он не успел донести их до своего короля, а двадцатью годами позже до них добрался ренсийский принц.

Все четыре года, помимо обычной разведки, Гектор как раз посвятил загадке Пустыни и "тростянки". Странствуя по Тарну и собирая различные слухи, сплетни, мифы и легенды, ему удалось кое-что разузнать. Спустя некоторое время после того, что случилось с Алессией, благодаря слухам, упорно распускаемым Румпелем, в Пустынь потянулась длинная вереница смельчаков, привлеченных богатствами мертвых замков. И только одному из них суждено было вернуться полубезумным и с одной-единственной находкой в руке. Эту историю Гектор узнал на службе в княжествах от дружинников во время долгих ночных дежурств на границе. Там же он выяснил, что выживший был акаарцем. Неудивительно, что после окончания контракта парень двинулся в халифат, где и познакомился со специалистом широкого профиля Шерефом. Благодаря этому вору молодой человек почти без труда влился в местное общество воров и мошенников, провернув пару дел и затаившись на время в Акааре, где можно было навести справки о том загадочном человеке, что сумел вернуться из Пустыни. Но вместо новых сведений, хранящихся в дворцовом Архиве, Гектор угодил в тюрьму по ложному навету от Шерефа, и вышел оттуда только через два месяца ужасно злой и разочарованный. Без плана дворца, который был у вора, ренсийцу в Архив никак нельзя было попасть. Пришлось возвращаться домой, завернув по дороге в Солию, где ему неожиданно улыбнулась удача. В грязном притоне, что раньше из себя представляла гостиница донны Розы, парень снова услышал старую легенду о вернувшемся из Пустыни. Тогда как раз пропал очередной отряд орков, опять возродив гаснущий интерес к гиблому месту. Какой-то старый сутенер рассказывал своему дружку о том, как один из предков одной из его шлюх сумел вернуться из Пустыни несметно богатым и настолько же безумным. Выяснив у ублюдка название его заведения, Гектор разыскал нужную ему девку и за пару серебряных монет выведал всю интересующую его информацию. Действительно триста лет назад ее прапрадед был одним из тех смельчаков, что прельстившись легким золотом, отправлялись в Пустынь. Он пропадал там три дня, а потом, вернувшись, рассказывал о сотнях и тысячах трупов, иссохших и рассыпающихся в пыль от одного прикосновения. И непонятно было, от чего умерли те люди. О мерзких тварях, от вида которых стыла кровь в жилах, но не нападающих. О странных белых тенях, что бродили по тамошним лесам. О страшном плаче умерших и не упокоенных душ, что преследует каждого живого, кому не повезет очутиться там. И о Круге мертвых магов, каменными изваяниями застывших на самой границе Пустыни с другой стороны. На вопрос о том, почему прадед шлюхи решил, что это были именно маги, девушка ответила, что на груди каждого из них покоился медальон с бериллом в центре. Ее прадед сорвал один такой с последнего колдуна и принес с собой. О дальнейшей судьбе медальона ей было неизвестно, но Гектор не отчаялся и через всезнающего Корба сумел выяснить, что такая диковинка точно не могла пройти мимо акаарской сокровищницы, и если надо ее искать, то только там. После того памятного разговора со шлюхой из борделя "Ночная Фея" картина в голове Гектора наконец-то стала цельной. Мутировавшее заклятье проснулось в Алессии и не в силах с ним бороться ее король и приближенные маги попытались уберечь от эпидемии если не свои земли, то хотя бы остальной Тарн, воздвигнув магический заслон на границах своего королевства, не выпустив оттуда ни одного зараженного. Только Румпельштильцхена, чудом не заболевшего, чтобы тот успел предупредить о надвигающейся беде. Им удалось запереть заразу на своих землях, но магический барьер все равно полностью не может ее удержать, и подзарядившись магией спящее смертоносное заклятье время от времени просыпается и пытается вырваться из Пустыни. Однако слабеет Завеса Властелина, не пропускающая эльфов на Тарн, а вместе с ней слабеет и барьер Забытой Пустыни. И только чудом уцелевший медальон с остатками защитного заклятья, заключенными в берилле, мог помочь разобраться с этой напастью. "В конце концов с того времени наука и магия шагнули далеко вперед и если ученые Ренса и Солигии сообща попытаются решить эту задачу, мы сможем избавиться хотя бы от одной проблемы в виде эпидемий "тростянки". Настойки из Утифу может и помогают, но все равно не всем и не всегда, - размышлял Гектор, терпеливо ожидая, когда Рин закончит ломать систему безопасности хранилища. - И все теперь зависит от меня, смогу ли я достать тот медальон или нет. До сокровищницы я добрался, осталось малое - найти медальон алессийского короля и выжить после побоев Рина, когда он обо всем узнает". В том, что он найдет медальон, Гектор не сомневался - в его жилах текла та же кровь, что и у любого представителя Проклятого рода. Как и у короля Алессии, как и у Ригура. Гектор знал, что услышит зов камня, если он действительно здесь. Как, впрочем, и бериллы Тара.