Страница 87 из 148
Вертолетные страсти
Поцеловать Марселу я успел, даже пару раз, уже не думая, что по этому поводу скажет Хрюшка. Более того, я даже как-то позабыл, что еще утром ни в какие Пуэрто-Рики не собирался. Лишь сидя рядом с Хрюшкой в лимузине, который на бешеной скорости мчался к стоянке "Дороти" по S-образной дороге, я вдруг подумал, что в США у меня в десять раз больше шансов попасть в лапы "джикеев" и, по меньшей мере, столько же шансов достаться Сарториусу.
Лимузин въехал прямо на пирс. Джек, Гил и Кеннет выскочили первыми, остальные телохранители - следом за нами. Джек - хоть он и был совсем не похож на моего московского, два года как покойного, корефана, но все-таки имя что-то хорошее напоминало - тут же разобрался у себя на борту, и лифт поднял из кормового ангара вертолетик Гила. Кроме пилота и нас с Ленкой, в аппарат загрузился Кеннет с пистолетом-пулеметом "ингрем". Когда вертолет снялся с кормы "Дороти", часики на его приборной доске показывали 14.07.
- Успеваем? - спросил я у Гила.
- По времени да, - ответил он немного странно. - Через пять минут будем на месте, если...
Справа, откуда-то из-за горы, вынырнул старый, но от этого не менее опасный стрекотун-"ирокез" с надписью "La polizia" на желто-зелено-белом борту. Он имел двигатель помощнее, чем у нас, и понесся наперерез, чтобы отсечь нас от гидроаэропорта.
- Борт 34-12, - загундосили с "ирокеза", - вы взлетели без разрешения центральной диспетчерской Гран-Кальмаро! Немедленно разворачивайтесь и следуйте за мной!
- Они нас ждали, - зло произнес Гил. - Что будем делать, сэр? А то у него, между прочим, пулемет 12,7 на борту.
- Им не дадут приказа бить на поражение, - неуверенно произнес я. - Мы им нужны только живыми.
- Значит, они будут нас притирать к земле, - прикинул Гил. - Или к воде, что еще лучше.
"Ирокез" по короткой дуге приблизился к нам с правого борта, а затем, уравняв скорость и высоту, словно бы повис в двадцати метрах от нас.
- 34-12, следуйте за мной! - захрюкал динамик. - Курс 210! Посадка аэропорт Гран-Кальмаро! Выполняйте! Иначе применю оружие!
- Вот козлы! - это произнесла Ленка по-русски. Левая бортовая дверь "ирокеза" была отодвинута, точь-в-точь так, как в свое время делалось у нас во Вьетнаме - все время, блин, говорю, "у нас", хотя там воевали Браун и Атвуд, а вовсе не я! И там, в просторном проеме этой двери, просматривались трое или четверо бойцов в бронежилетах, защитных шлемах с забралами и автоматами "узи", калибра 9 мм.
- Уходи влево! - приказал пилоту Кеннет, укладывая "ингрем" на колени.
- Куда влево? - огрызнулся Гил. - Нас в гору влепит! Да, действительно, тут особо не повертишься. Справа словно приклеенный висел "ирокез", пилот которого, отлично видимый через боковое стекло кабины, все время поворачивал большой палец книзу - мол, садись, братан, и не рыпайся. А слева, скобкой охватывая просторную седловину, тянулся невысокий горный хребет метров двести-триста в высоту. А у нас после того, как мы перевалили горку, отделяющую бухту от этой седловины, было всего метров полтораста высоты. Даже если бы Гил потянул влево с набором, то все равно впаялся бы в скалы наверху хребта. Его и так-то за счет одной центробежной силы, поскольку он сейчас шел по дуге, должно было вынести к этим скалам. Правда, не впритык, а примерно в сотне метров от ближайших утесов, но и это пощекотало бы нервы.
- 34-12, курс 210! - строго напомнили с "ирокеза". - Через десять секунд даю предупредительную очередь!
- Fuck you! - отозвался Гил, показывая пилоту "ирокеза" средний палец при четырех прижатых.
Как раз через десять секунд наступил тот самый крутой момент, когда наш вертолетик вытащило на минимальное расстояние к скалам. Я был, прямо скажем, оптимистом: расстояние это оказалось намного меньше сотни метров. Пилот "ирокеза" сообразил, что его машину при большей массе может и вовсе притиснуть к утесам, а потому немного сбросил обороты. Но ребята, которым было приказано дать предупредительную очередь перед кабиной нашего вертолета, открыли огонь как раз в момент этого маневра, потому что пилот им о своей задумке сообщить не успел.
Поскольку скорость нашей тарахтелки относительно "ирокеза" возросла, то трассы из "узи", нацеленные так, чтобы не зацепить кабину, пришлись аккурат по стеклам и крыше. Десяток свинцовых дурочек дождем пробарабанили по тонкому дюралю и наискось провернули паутинчатые дырки в правом стекле.
- А! - Кеннет подпрыгнул на сиденье впереди меня и обмяк, завалив голову набок, Гил ахнул, схватившись обеими руками за ручку управления, и каким-то невероятным усилием выровнял машину. Из его шеи, наискось пронзенной пулей, ручьем хлестала кровь. Он прохрипел что-то, захлебываясь и разбрызгивая алые капли, и повернул рычажок, включающий автопилот. Это было его последнее движение. После этого Гил ткнулся лицом в приборную доску.
Я в голос выматерился, Ленка тоже завизжала, но это мы просто так, с перепугу - ни ее, ни меня не зацепило.
Тем не менее, ничего хорошего для нас в этой ситуации не было. Вертолет зафиксировался на таком курсе, который минут через десять, от силы пятнадцать, мог вывести нас на горку, торчавшую километрах в тридцати отсюда. Но даже если б нам повезло, то сесть на автопилоте вертолетик не мог. Это ж не "Ка-50", который, говорят, ежели пилота ранили или убили, сам прилетает в исходную точку вылета и зависает в двух метрах над землей, чтобы его можно было поймать за шасси и усадить. Вранье это или правда, не знаю, краем уха слышал. Но тот вертолет, где мы находились, никуда возвращаться не собирался.
- 34-12, - загундосил динамик, - курс 210! Меняйте курс или будете сбиты!
Управлять вертолетами умел Браун. Правда, делал он это последний раз тринадцать лет назад, когда убегал с Марселой от хайдийских полицейских. Я что-то помнил, что-то нет, но делать было нечего. Надо было хотя бы подняться повыше, чтобы перескочить горку, которая неотвратимо надвигалась. Или повернуть от нее.
Короче, я должен был взять управление на себя. Только как это сделать? Труп Гила скорчился в кресле перед Ленкой, а передо мной громоздился стокилограммовый Кеннет, оттащить которого куда-либо было просто невозможно. Кабинка была такая тесная, что даже с живым человеком в ней было трудно разминуться, а уж с неповоротливым мертвецом - и вовсе никак. Оставалось одно - открыть дверцу и просто выпихнуть труп за борт. Жестоко, некультурно, но жить-то хочется...