Страница 22 из 148
- Познакомьтесь, сеньор Ховельянос, это мой муж, Ричард Браун. - Марсела перешла на родной язык.
- Странно... - несколько удивившись, пробормотал Харамильо. - Неужели? Я представлял себе его несколько иначе.
- У вас есть какие-то сомнения? - насупилась Марсела.
- Видите ли, я имел честь встречаться с вашим супругом на бывшей асиенде "Лопес-23" и боюсь, что сейчас вижу совсем другого человека. Правда, я его тоже видел в позапрошлом году у нас на Хайди. Но внешне они совсем не похожи...
- Какая ерунда, сеньор Ховельянос. Неужели вы, видевший моего мужа один-два раза, лучше запомнили его, нежели я, прожившая с ним тринадцать лет?
- Конечно, конечно, - с батрацкой покорностью произнес адвокат, - но боюсь все-таки, что госдепартамент США вряд ли идентифицирует личность этого человека с мистером Ричардом Брауном. Пока окончательного, официального ответа из консульства я не получил, но боюсь, что мы просто обратились не по адресу. Вам следовало обратиться за подтверждением в консульства Колумбии или России.
- Колумбии? России? - Марселочка выпучила глазки. - При чем здесь эти бандитские страны?
- Я бы не давал таких резких оценок, - поморщился Харамильо, - но у меня есть достаточно точные сведения, что сеньор, которого вы признаете своим супругом, на самом деле является либо гражданином Колумбии Анхелем Родригесом, либо, что еще более вероятно, гражданином России Дмитрием Бариновым. В августе 1994 года он въехал на Хайди по российскому паспорту, но впоследствии у него обнаружилось еще и колумбийское гражданство. Президент Соррилья, который до сих пор находится под следствием по обвинению в коррупции и злоупотреблении властью, насколько мне известно, оформил для сеньора Родригеса и хайдийское гражданство. Не знаю, хотя это не поздно уточнить, аннулировал ли МИД Хайди паспорт, выданный в 1994 году, но то, что в прокуратуре республики лежит дело о нарушении правил воздушного движения, возбужденное против владельца личного самолета "Гольфстрим" хайдийского гражданина Анхеля Родригеса, это точно.
- Чего? - не выдержал я, малость не въехав в ситуацию. - Какое нарушение правил полетов?
- Я не вдавался в тонкости вопроса, - улыбнулся Ховельянос, - но вам и вашему пилоту инкриминируется взлет с аэродрома Сан-Исидро без получения установленного разрешения. По хайдийскому законодательству это наказывается тюремным заключением на срок от трех до пяти лет с конфискацией воздушного судна или выплатой штрафа в размере полной стоимости воздушного судна. Ордера на ваш арест прокуратурой выписаны, но ни вы, ни пилот не арестованы. Идет переписка с МИД и прокуратурой Колумбии, но пока никакого решения не принято...
- Все это очень странно, сеньор Ховельянос. То, что мой супруг в некоторых случаях выступал под именем моего покойного брата, для меня не новость. Был даже случай, когда он выступал в качестве гражданского мужа команданте Эстеллы Рамос...
Надо же! А я-то, когда перебирал в памяти все случаи своего бракоделия, про Киску и не вспомнил.
- А о его женитьбе на сеньоре Соледад, ныне пропавшей без вести, вы тоже осведомлены?
- Так же, как и о том, что она пропала вместе с Эстеллой Рамос, - не моргнув глазом произнесла Марсела.
- Но у данного господина, - ухмыльнулся Харамильо, - было еще две супруги, не считая вас. С одной он официально разведен - это Елена Баринова. - Сукин сын даже произнес имя и фамилию без акцента. - А с другой, в девичестве Викторией Мэллори, он и сейчас состоит в законном браке.
- Какая чушь! - прошипела Марсела, но я подумал, что меня ждут серьезные неприятности. - Я знаю, что Дикки всегда имел большое сердце, но ни одна гадина, которой посчастливилось с ним переспать, не может предъявить на него больше прав, чем я.
Бедняжка, конечно, ошибалась, но я не удержался от того, чтобы не поцеловать ей руку. В благодарность за теплые слова обо мне и легкое самоотвержение.
Наверно, Ховельянос продолжал бы пакостить нашему дружному семейству, но тут обстановка, как это часто бывало в моей биографии, изменилась кардинальным образом.
За дверью послышалась какая-то отчаянная возня, шум явно мордобойных ударов и ругань, - то есть весьма нехарактерные для больницы звуки. Нечто подобное я уже однажды переживал, когда Сарториус налетел на клинику Джона Брайта. Охранники, стоявшие у двери внутри палаты, выдернули из кобур "магнумы".
Честно сказать, я не почувствовал от всего этого прилива сил и энергии. Напротив, мне очень захотелось убраться отсюда куда-нибудь подальше, например, в тундру какую-нибудь, где нет таких проблем.
Дверь вышибли дяденьки в синих куртках и кепочках бейсбольного образца. На вид они были не намного мощнее Марселиных охранничков, но сделали их очень быстро и профессионально. Правда, те не решились стрелять и правильно поступили, потому что тогда бы их не просто пошвыряли носом в пол, но изрешетили бы в клочья. Еще хуже было бы, если бы эти профессионалы невзначай и мне свинца накидали. Я от недостатка тяжелых металлов в организме никогда не страдал.
Охранники не стреляли и не оказывали сопротивления по одной простой причине. На спинах вломившихся молодцов яркой краской было написано "La polizia". Стало быть, они валяли охранников не от скуки и желания кого-нибудь отоварить, а в силу государственной необходимости. Из этого можно было сделать утешительный вывод, что ежели меня и заберут, то культурно и без мордобоя.
- Не двигаться! - Детины приставили стволы автоматов к затылкам распластавшихся на полу охранников. Какой-то тип салфеткой подобрал с пола "магнумы", выбитые из рук охранников, и сунул их в полиэтиленовый пакет, как будто это были орудия преступления.
- Сеньора Марсела Браун? - спросил появившийся в комнате седой мужик в распахнутом пиджаке.
- Да-а, - пробормотала та.
- Я комиссар полиции Ксавьер Онейда. Предъявите документы, пожалуйста.
Марсела полезла в сумочку, достала паспорт и протянула его комиссару Онейде. Тот поглядел, полистал, а затем объявил сугубо официальным тоном:
- Вы задержаны по подозрению в причастности к с свершению уголовного преступления. Прошу следовать за мной.