Страница 2 из 123
Маркус покосился на стопку газет у своих ног, зажмурился, запрокинул голову. В соседнем доме из приоткрытой форточки на третьем этаже тянуло паром. Пахло свежими щами и липовым чаем. Тепло. И представилась ему горячая ванна. И комната, полная пара с запахом можжевелового масла. Он неловко коснулся груди. Печёт. Скоро уже знамение появится и горечь из груди уйдёт. Маркусу хотелось наплевать на всё и уйти прочь, но он оставался на месте, зная, что из-за слабости может пропустить момент. Не поймать "их".
Он почувствовал взгляд Главного Карателя, коротко глянул на него. Антон был нарочито сосредоточен, а мысли у него остались прежние. Иногда Маркус терпеть его не мог, но надежнее у Вампира не было никого.
У Антона темные глаза, вечно охотничьи, смурные, вечно хмурый взгляд и наряженные губы. Он выбирал легкую небритость, неприметную одежду и никак не подчеркивал особый статус в среде вампиров. Не многие знали, что эти привычки остались от прежней гладиаторской жизни, в которой будущий Каратель был рабом-испанцем. Единственное, что его выдавало — напряженный взгляд, словно прожигающий насквозь. Тот, кто не знал Антона, всегда терялся от его глаз.
В последнее время Маркус все чаще ловил на себе этот взгляд, чувствовал, как он ползет по коже и гадал, о чем уже успел догадаться Антон. Вампир передернул плечами, стряхивая наваждение. Не пристало Верховному реагировать на карательский взор!
Но более всего Маркуса удручало подавленное состояние подопечного. Тому все стало в тягость, и он все чаще просил Вампира о смерти. "Ничего, — невольно повторял он себе, — пророчество правдиво. Скоро, очень скоро в сеть попадутся обе птички. И на какое-то время установится затишье".
***
Антон Камынский — сейчас Каратель привыкал к новому имени в новой стране — не спускал с Маркуса глаз. Он подмечал едва заметное дрожание пальцев у Верховного и нервное движение рук к груди. Невольно думал, что последние годы Вампира одолевала странная благосклонность к юношеским телам, которые тот выбирал, как носителя своей души. Он и раньше предпочитал "помоложе", но теперь искал внешне почти детей. На фоне взрослых и зачастую не слишком юных вампиров это выглядело аляповато. Особенно неприятно Антону было наблюдать за лицами случайных зрителей, когда Маркусу доводилось выражать недовольство, а взрослые мужики виновато опускали голову и подобострастно соглашались с подростком.
Каратель несколько минут наблюдал, как Маркус, загримированный в рыжего тринадцатилетнего мальчишку, равнодушно изучал митингующих и совершенно не разыгрывал газетчика. Антону всегда было интересно, успевают ли люди заметить, сколько в его небесных глазах жестокости и порока? Или предпочитают этого не видеть?
Антон еще помнил, сколько пришлось учиться Маркусу, чтобы безупречно играть чувства в любом теле. Теперь Вампир в секунду мог становиться ребенком или дьяволом, невинным или убийцей. Да так умело, что частенько и Каратель не мог определить действительность перед ним или фальшь.
Антон отвлекся на чей-то возглас и за это время Верховный растворился в толпе. Он занервничал. По подсчетам Маркуса сегодня будет первое знамение, пропустить нельзя.
Сколько их уже было. Сотни? Тысячи? Большинство "нужных" погибало на стадии заражения, так и не придя в себя, остальные обращались в безумных тварей, способных лишь на убийство — сознание гибло сразу.
Время шло, а Маркус уже заметно слабел. Вампиры и щенки ещё даже не догадывались, но Антон — единственный особо приближенный — знал наверняка, — Верховном осталось немного он утратит власть. Ему срочно нужна была новая душа и, если все получится, он позволит Антону уйти. Навсегда. Он дал ему слово.
Волнение в груди Главного Карателя нарастало, подстегнутое взбешенной толпой. От Маркуса он почувствовал — скоро. Антон глянул на часы, невольно отсчитывая секунды до нужного часа. Сейчас.
Точно в срок грянул выстрел. Ещё. И ещё раз. Несколько человек упали. Смешались в кучу возгласы, визг, озлобленный и возмущенный крик, новые резкие выстрелы. Чужой страх задрожал на коже вампира. Разбавленное проплешинами раненых, людское море превратилось в ошметки волн, в панике наскакивающих друг на друга. Люди суматошно бросились в закоулки, стремясь поскорее скрыться.
Антон отошел от стены, шагнул к центру площади и боковым зрением увидел, как то же самое сделали еще несколько мужчин и Маркус, появившийся неизвестно откуда. Все они остановились, подняв глаза к небу. Упало с десяток людей, подкошенных выстрелами, их души рассыпались в воздухе копной звёзд и поднялись в воздух. Они перемешались, хаотично задергались над площадью.
За спинами вампиров прояснились призраки, — обычные очертания людей, и только у Маркуса — в виде змей. Сейчас они должны поглотить свежие искры душ, и Антон ощутил, как в предвкушении задрожали пальцы. Но Верховный вдруг сделал останавливающий жест. Сам он, не отрываясь, глядел в тускнеющее скопление сил. Если сейчас искры соберутся снопом и рванут не в небо, как положено, а в сторону, значит где-то девочка рождена с огнём. И духи Маркуса найдут её.
Антон ощутил, как плечам и рукам стало жарко, как закололо в подушечках пальцев и... оборвалось.
Души висели над площадью. Два, три, четыре... Антон невольно отсчитывал секунды. На тридцатой все точки дернулись и резко рванули вверх. Ни одна из них не свернула в сторону.