Страница 16 из 123
— Он был моим учеником. Но в этой стране я называл его братом.
Она с трудом подняла глаза. Они стали совсем темными и влажно блестели. Она пока еще не плакала.
— Что теперь? Что ты со мной сделаешь? — безучастно спросила она.
— Ничего. Стану тебя учить тому, что знаю, обо всём расскажу.
— Я не хочу так жить... — прошептала она. Карателю почти стало ее жалко:
— Выбора у тебя нет...
— Должен быть способ... Как-то же вы умираете. Андрей умер от выстрела в сердце.
— От выстрела вампира в сердце. Я стрелять в тебя не стану.
— Это жестоко! Ты заставляешь меня...
— Для начала я принесу тебе правила. Может быть, тогда ты поймешь, что все не так страшно, как показалось вначале. От тебя требуется изучить их и соблюдать.
— А если нарушу?!
— Есть масса бесконечных пыток, которые убедят тебя в неправильном выборе. Можем прямо сейчас испробовать парочку.
Анна испуганно замотала головой.
Ньюпорт
В начале августа бриз был особенно ласков. Элис любила подолгу сидеть на берегу, заглядывая за горизонт. Представлять что там, вдали, прямо сейчас рождаются ветра, а может быть, и бури. Теплые волны касались ее ступней, слизывали налипший песок и стыдливо отползали. Марон стоял поодаль, ещё не решаясь выходить в жаркое закатное солнце, и она подошла к нему сама.
— Мы же когда-нибудь вернёмся сюда, правда?
— Лет через тридцать-сорок. Может быть.
Они уезжали в Нью-Йорк. Так решил Марон. Ему пора уже было менять облик, примелькавшийся в этом городе за последние шестнадцать лет. Тогда пришлось бы переоформлять опекунство над Элис. И вся это канитель выглядела бы странно.
Элис уже научилась говорить с душами, и подолгу с ними откровенничала. Они верили ей, откликались на расспросы и охотно выдавали тайны былой жизни, сыпали скабрезными шуточками, припоминали, какими были при жизни. Она слушала, жалела или радовалась вместе с ними. Она голубила их, и предлагала сладкий чай и пирог с черникой. Они смущались и сокрушенно кивали головами. Потом не хотели уходить, и долго еще были с ней рядом, когда она засыпала.
Марон всегда наблюдал за ней, всё ждал, когда увидит на ладонях огонь. Но пламя спало, и душа проявила себя лишь однажды, когда ему было плохо. Охота тогда была неудачной, и вместо всплеска жизни принесла вампиру пулевую рану и большую кровопотерю. Он вынужден был скрыться, потому что темная кровь вызвала бы вопросы неожиданных прохожих. Гораздо безопаснее вернуться домой, залечить раны и охотиться снова.
Марон ничего не хотел ей говорить. Но Элис застала его случайно, наверное, почувствовала. Она помогла с операцией, остановила кровь и долго шептала что-то над раной, накрывая ее ладонями. От них шёл жар и на кончиках пальцев ему виделись крохотные огненные язычки. Вампиру тогда подумалось, что всё это привиделось от болевого шока.