Душа для Вампира

— Я — другое дело, — Маркус поднялся. — Вам, Ангел мой, ни к чему душевные терзания. Учитесь договариваться мирно, а я уж стану угрожать и заставлять. Приступайте.

Анну подводили нервы. Волнение, как перед экзаменом, заставляло сердце отчаянно биться, страх ошибиться полз по коже, пальцы дрожали и не могли найти пульс.

Верховный отошел к окну, стал к нему спиной, загораживая от неё назойливый свет. Он нервничал, — это чувствовалось куда лучше, чем слабая ладонь старика, — но молчал. Взгляд он отводил на больного, мысленно считал секунды. В палату заглянули. Анна дернулась от скрипа двери, но никто не вошел, — Маркус жестом выпроводил гостя.

Прошло десять минут. Вампир сдался, пошел к выходу.

— Маркус, я... — девушка подскочила, дернулась следом. Вампир резко развернулся и она замерла.

— Спокойно, — жестом остановил он. — Попью воды и вернусь. Тебе принести? — Анна замотала головой. — Я принесу, что-то ты бледна. И... не останавливайся.

Девушка выдохнула, опустилась на стул, родной голос Михаила стал успокаивать. Она должна суметь!

— [Вообрази, что никого нет. Что в целом мире только ты и тот, кто лежит перед тобою. Тусклое серо-зеленое свечение обрамляет тело, пульсирует темным в груди и голове, блёкло видятся суставы и плоть. Его силы слабеют, их совсем немного. Что его держит здесь? Спроси.]

Анна совсем не заметила, как под полушепот своего духа в точности повторила всё, сказанное Марком. Она закрыла глаза и выполняла движения неосознанно, подчинившись теплу чужого тела, настроившись на его особый, внутренний пульс. Голос Михаила доносился со стороны, вибрировал в груди, где сладко росло пламя.

Вампирша открыла глаза. На груди больного сидела его уменьшенная молодая копия. Она смотрела на девушку со страхом и предчувствием скорого и неотвратимого.

— Мне страшно, — прошептала душа и сцепила пальцы замком.

Анна хотела её коснуться, но вовремя опомнилась и просто положила руку на грудь старика.

— Не бойся, всем страшно, — мысленно подбодрила она. — Давай поговорим, вместе легче.

На пальцах её растекся огонь. Яркий, оранжевый, обжигающе горячий, он тянулся в чужое тело, оплетал дикой лозой душу и становился легкой теплой накидкой на её плечах. А та всё говорила и говорила, потоком изливая короткую земную жизнь, сбивалась, думала, волновалась, — вела себя совсем по-людски.

— Я хотел бы ещё очень долго пожить. И знаю, что нельзя мне уже, но... Хочется! Так отчаянно хочется! — в глазах души блеснуло что-то.

Анне припомнилась Ульяна. Сможет ли она помочь ему "посмотреть", если дух придет сам, а не по повинности?

— Я могу попробовать тебе помочь, — не стала лгать она. — Только я еще не совсем понимаю, как все происходит, но мы же научимся? Вместе!

— Я должен уйти, — понял дух. Взглянул на собственное тело, в груди которого с хрипом двигался воздух, вздохнул. — Мне и так скоро пора. Какая разница куда...

Он сам коснулся девичьих пальцев и дымом скользнул в плоть, оставив острый след. Анна сжала кулак, потерла его со всех сторон, сгоняя онемение.

— Ушёл? — от голоса Марка она вздрогнула. Конечно же, он стоял в дверях и всё видел.

— Ты меня напугал, — выдохнула она.

— Это неважно. Пойдем дальше, повторишь всё сначала.

И Марк повел ее в следующую палату, потом еще в одну. За полтора часа они сменили семь палат. После первой попытки Вампир больше не желал уходить, скрупулезно наблюдая, как и что делает Анна.

Из пациентов больше никто не умер, все были только чем-то больны или ослаблены старостью. Души их подолгу говорили с нею, и вампирша передавала разговор Верховному, хоть и сама не понимала зачем, — он и так всё от них слышал.

После четвертого посещения девушке стало дурно: темнело в глазах, мутило и тряслись руки. Маркус дал ей передохнуть и повел снова.

Его мало заботило ее состояние, главное, — ответ. И он упорно ждал очередного, пока в седьмой палате Анна не потеряла сознание. Ее отпоили водой, дали понюхать нашатырь. Маркус ушел, оставив девушку в кабинете главврача. А через полчаса вернулся с литровой банкой крови, поставил ее на стол, коротко приказал:

— Пей!

Верховный отводил глаза и невозможно было понять, что же она сделала не так.

— Тебе их жаль? — спросил он, Анна испугалась резкого тона.

— Да.

— А если бы они захотели стать тобой, чтобы снова навестить семьи и ненадолго стать живыми? — злой взгляд прожег ее. — Ты бы согласилась?

Анна смутилась, выждала минуту, чтоб подумать:

— Да, я бы согласилась.

— После того, что я тебе приказал? — кажется, он готов был ее ударить. — Ты согласилась бы даже после моего запрета помогать этим тварям?! Они сдохли, милочка! Им теперь все равно. Так почему ты их жалеешь?!