Страница 22 из 101
На следующий день Аленка твердо заявила, что она здесь не «лишь бы отбыть», а действительно хочет научиться работать. Владик дал ей задание, пустяковое, чтоб только отвязалась. Времени возиться ни капли, да и не думал он, что его благородство будет простираться так далеко. Но неожиданно оказалось, что девушка пишущая, причем сточит быстро, бойко, легко, талантливо и на любую тему. Дальше выяснилось, что и с чувством юмора у Аленки полный порядок. Сработались, а потом и сыгрались... в настольный теннис. Сделали совместно цикл молодежных программ, который начальство приняло очень доброжелательно. Все последующие практики Стрелова проходила на Класс-ТВ под чутким и непосредственным руководством Владика.
Дружба набирала обороты: динамичные посиделки в кафе, яростные встречи за теннисным столом, пара совместных просмотров новых фильмов и долгие прогулки по ночному городу. Променад начинался засветло, а заканчивался, когда транспорт уже не ходил. Пройденным расстояниям могли позавидовать заядлые туристы. А сколько всего было переговорено: от литераторы до психоанализа, от шутливых подколов до раскрытия сокровенных мыслей, от обсуждения последних рабочих событий до банальных советов как вести себя с противоположным полом. Владик был заочно знаком со всеми Леночкиными поклонниками и кавалерами, наперечет зная все их достоинства и недостатки. Леночка же в свою очередь раскрывала, по-дружески, тайны женской души, и давала конкретные советы Владику, как следует вести себя с той или иной приглянувшейся девушкой.
...Вьюга, метель разгулялись,
Как в подземелье, темно...
Лишь только боль, злая ярость,
Бьются со стоном в окно...
В общем, словно ничего и не было. Был только письменный стол, корявый листик какого-то черновика, орущий на всю катушку телевизор и написанное впервые в жизни стихотворение...
Тот новый год четырнадцатилетний Владик встречал в гордом одиночестве. С утра убрал квартиру, хотя и не особенно любил это дело, даже сходил в магазин. К пяти должны были приехать родители, так обещала мама, когда звонила. Полшестого, шесть... семь... начало девятого...
Конечно, когда предки не зудят над ухом — это классно. Ты абсолютно самостоятельный, над тобой не трясутся, как над ребеночком, не загоняют обедать, не контролируют учительские послания в дневнике, не ругают за испачканные в футбольных баталиях джинсы, не надоедают советами и не мешают, когда приходят в гости друзья.
Но... когда ты по три-четыре месяца проводишь один в пустой трехкомнатной квартире, когда засыпаешь под монотонное бормотание очередного ужастика, или давишься фаст-фудом из ближайшей кулинарии, или озлобленно воюешь со стиральной машиной, то начинаешь завидовать приятелям, у которых собойка домашнего приготовления, выстиранные заботливыми мамами свитера и рубашки, которые могут просто поговорить с папой, все равно о чем. С родителями Владик беседовал каждый вечер, продолжительность телефонной беседы меньше минуты: «Как дела? Все нормально? Целую сынок! Будь умницей!». Раз в месяц в разговоре мелькала новая информация: «Отправили перевод! Сходи, получи деньги! Заплати за квартиру и коммунальные! Скучаем!».
В дальние командировки мама и папа стали ездить недавно. Сначала уезжали на неделю, вскоре дело дошло до нескольких месяцев. Попервости Владька радовался, как же! такие перспективы! А потом ощутил на собственной шкуре вкус «взрослой, самостоятельной» жизни. Но перед родителями держался, не жаловался, не ныл. Не маленький все-таки! А то, что сейчас сидел как на иголках, бегая то к окну, то к входной двери — так это… потому что новый год. Хочется праздника, елочки, вкуснющего испеченного мамой торта. Обещали ведь вернуться, вместе новый год встретить...
Телефон затрезвонил в половину двенадцатого. Долгая трель, межгород. Говорила мама, рейс отменили, раньше позвонить не могли, были проблемы со связью. За считанные минуты до нового года чуда не произошло. Никто не позвонил во входную дверь с подарками и радостными криками, что мы пошутили. А Владька ждал...
…Послышался вдруг за метелью
Волков затихающий вой.
За маревом белым серою тенью
Стая мелькнула стрелой…
Забыв обо всем на свете, о Новом годе, о не приехавших родителях, Владик строчка за строчкой, строфа за строфой, переносил на бумагу непонятно как зародившийся в нем крик души. Не хотелось ни встречаться с друзьями, ни тащиться на главную елку города, ни хлебать холодное пиво, ни дорогих, купленных специально для родителей конфет, ни новой компьютерной игрушки - стратегия, которую даже ни разу не опробовал. Сидел за столом и писал, быстро, словно боялся потерять мысль. Вдруг если он задержится хоть на секундочку, хоть на полсекундочки, то стих потеряется, пропадет. До этого он ни разу ничего не сочинял, да и было ощущение точно ему кто-то невидимый надиктовывает слова неслышным голосом.