Против правил

Новый день Кейси Моргана открыла «Токката и фуга» Баха, всегда его бесившая и казавшаяся уместной только на похоронах. Он перевернулся на другой бок, закрыл голову подушкой, но вопли органа проникли и сквозь неё. Морган бросил подушку на тумбочку, хотел всего лишь приглушить яростный ре минор, да не рассчитал богатырской мощи. Пущеный меткой рукой снаряд сшиб на пол электронный механизм, и смолкло навечно шедевральное творение гениального немца.

Шесть часов утра. Только полные идиоты да секретные агенты встают в такую рань. Раззявив рот в смачном зевке, Морган протяжно взвыл, сполз с дивана, прошлёпал к окну и открыл створку. В этом полушарии Луны было теплее, чем в этот час в Нью-Йорке. Свежий тёплый ветер ворвался в комнату,  погладил светлый шёлк оконных штор, принёс запах крепкого кофе с улицы.

Морган влез в родную и привычную форму служащего КСС, полюбовался на себя в зеркале. «Это правда, говорят, нет на Солнце пятен. До чего же я красив, до чего приятен!» Зачесал назад тёмные волнистые волосы, стянув их резинкой в маленький «хвостик», и пошёл в ванную. Навстречу вышла свежеумытая и свежепричёсанная Джордан Рассел. Ну, а как же! Она встала раньше его и не по будильнику! А как же иначе? Она же служила на «Каллисто»! Такая правильная умничка Рассел!

— Привет! – бодро гаркнул Морган. – Как спалось? Небось, извертелась вся без меня?

Рассел закатила глаза под лоб и издала звук типа «О-о-ох!», который произносят, как правило, когда видят перед собой законченного придурка. Довольный, что наконец-то достал её, Морган включил бритву и заорал из ванной:

— Рассел, закажи какой-нибудь завтрак в номер!

— А что ты хочешь? – спросила она.

— Всё равно, лишь бы много!

Робот принес кофе для Моргана, яичницу с колбасой, две большие булочки, масло и сыр; и овсянку, кефир и хрустящие хлебцы для Рассел. «У неё, наверно, просто по жизни хронические запоры,- подумал Морган, глядя, как напарница уплетает овсянку, — ведь невозможно чисто из идейных соображений жрать эту дрянь с таким удовольствием».

— Морган, Рассел, где вы? – услышали они из коридора, и в комнату вошёл комиссар. – Доброе утро, приятного аппетита, — сказал скороговоркой.

— Доброе утро, сэр, — вежливо отозвалась Рассел.

У Моргана, набившего рот яичницей вышло :

— О-о … у-о…

— У меня в кабинете, — сказал комиссар, — сидит некая Холли Дэн, ночная бабочка, и несёт совершеннейший  бред о чёрных кошках. А, между тем, на Липовой аллее произошло ещё одно убийство.

— Где? – в один голос спросили напарники.

— В ста метрах от «Мармореала».

— И проститутка видела убийцу? – спросил Морган.

— Она сама вам всё расскажет, — в голосе комиссара прозвучала некоторая нервозность, — позавтракаете и выходите, я подожду вас внизу.

Дородная девка неопределённого возраста – ей можно было дать и восемнадцать, и тридцать восемь – сидела в кабинете комиссара, нервно комкая в руках ремешок сумочки, лежавшей на её коленях. Довольно красивая, хоть и слегка потасканная девица - типично славянское лицо, голубые глаза, сейчас припухшие от слёз, и светлые волосы, в беспорядке рассыпанные по плечам.

— Холли, это агенты КСС Морган и Рассел, — представил комиссар своих спутников, — они занимаются расследованием этого дела.

Она обречённо кивнула. Когда комиссар вышел из кабинета, затравленно покосилась на дверь и спросила:

— Вы тоже скажете, что у меня не все дома, да? Не надо было мне приходить в полицию…

— Не скажем, — уверил Морган, придвинул стул и сел напротив неё, — у нас как раз такая работа, занимаемся тем, что трудно понять человеку, мыслящему в рамках материи.

Холли подняла на него свои большие голубые глаза, поморгала. Было видно, что заумная фраза спецагента её слегка озадачила.

— Я не убивала того мужика, — всхлипнула она, — клянусь, не убивала. Я его пальцем не трогала! Просто я … я видела, как его убили...

На столе рядом с ней стояла полная окурков пепельница. Холли выкопала оттуда бычок потолще и сунула его в рот. Руки тряслись, кнопка зажигалки запала, и процесс прикуривания мог растянуться надолго, если бы добрый агент Морган не пришёл на выручку страждущей. Он забрал зажигалку, поправил кнопку, добыл вожделенный огонь, дождался, пока свидетель затянется и выпустит струйку дыма, и сказал:

— Пожалуйста, успокойтесь. Вам не предъявляют обвинение в убийстве.

Стоявшая поодаль Рассел вдруг сухо, надрывно закашляла. «Ну, конечно же! –подумал Морган. – Она не успела покурить после завтрака! А теперь эта правильная идиотка будет давиться кашлем, но не закурит, пока не закончится дознание. И как это она, такая правильная, и не может бросить курить?»

Холли Дэн часто затягивалась и смотрела в одну точку. Морган видел, что ещё немного, и у неё начнётся истерика. И чтобы отвлечь её, сказал:

— Холли Дэн – holiday.

Она удивлённо посмотрела на него, и неожиданно напряжение на её лице сменилось улыбкой.

— Нoliday, да. Меня в школе так называли.

— Расскажите, как всё было, — голос спецагента звучал доверительно, даже слегка вкрадчиво, — если можно, поподробнее, пожалуйста…

— Ну… Я вообще на работу идти не хотела, - призналась Холли, - вот как чувствовала. А Ленка Голубева говорит: «Давай, пошли, на носу начало месяца, чем платить за квартиру…»

Рассел, предчувствуя повествование через Португалию, вздохнула и снова закашлялась.

— Ну, куда деваться, пошла, — продолжала Холли, — а Ленка опять – мы обычно у Звёздной площади стоим, а она: «Пошли к «Мармореалу», там мужики побогаче». И пошли мы, значит, к Звёздной площади. То есть, к этому… к «Мармореалу». Только пришли, Ленку снял сразу какой-то красавчик на мерсе. А я стою. Час стою, два стою. Как дура.

Морган терпеливо слушал её рассказ. И, судя по безмятежному выражению его лица, ему везло и на более длинные дознания.

— Стою, значит, как дура, — продолжала очевидица, — и тут гаснет свет во всём квартале. Ну, как обычно бывает – по ночам это экономичное отключение электричества… Одна только вывеска «Мармореала» горит, и я стою в этом розовом свете. Красиво, между прочим, когда розовым освещается. У меня волосы так клёво смотрелись, и платье тоже, такие оттенки….Я ещё пожалела, что не надела одни туфли, у меня есть такие, знаете, цвета слоновой кости, и сумочка под них.

 Полустон-полувздох рванул могучую грудь спецагента Рассел, и она снова зашлась в кашле. А Холли Дэн несло дальше.

— И что ж такое, — думаю, — не снимет меня, что ли, никто? Я такая красавишна в этом розовом! И тут подъезжает синий шикарный джип. Ну, не машина, прям корабль! Выходит мужик… ну… нормальный так-то мужик, не страшный. И говорит: «Детка, сотка, только обслужи на месте!» Я выпала! Делов-то, минет сделать! А сотка – это ведь сотка, верно? А я так-то больше тридцатки за отсос не брала никогда, а тут – сотка! Я ж не знала… — она всхлипнула, провела ладонью под носом и снова принялась сосредоточенно выкапывать из пепельницы окурок подлиннее. Прикурила в этот раз самостоятельно, и руки её уже так не дрожали, затянулась и продолжала свой рассказ:

— И я к нему подхожу и думаю: « Ага, как же! Ты, козёл, одной соткой не отделаешься. Я тебе такой куралаш устрою, что ты на все свои дела забьёшь и на полную ночь меня сторгуешь». Вот это, видно, меня Бог наказал за жадность. Сотки мне мало стало, — она судорожно вздохнула, вынула из сумочки скомканный носовой платочек и нервно высморкалась.

- А там, знаете, такой проулок есть, слева, — продолжала, - и вот этот клиент туда, значит, машину и отогнал. Ну, там же темно. И из машины вышел, стоит, меня ждёт. А я к нему пошла. Иду. И тут! – голос её сорвался на нервный фальцет. – Сверху прям! С крыши машины ему на плечи прыгнула огромная чёрная кошка! А глаза у неё красные и горят! Как в кино про призраков! – плечи девушки задрожали, и слёзы так и хлынули в два ручья. Размазывая их по лицу, и шмыгая носом, она продолжала:

— И ещё откуда-то взялись две, как из-под земли и тоже кинулись на него. И ещё сверху прыгнули. Много кошек. Он упал, и так страшно-страшно закричал, а кошки тоже так страшно закричали, и рвут его когтями, и прям рвут, а я стою, и у меня будто ноги в пол вросли. И кричать хочу, и не могу, вот прям не могу воздуха набрать в лёгкие. И вдруг наступила тишина. Кошки перестали орать, а мужик уже не шевелился, и всё кругом в крови, целая лужа крови! И кошки обернулись все и посмотрели на меня. И тут с меня сошёл столбняк, я как побежала, и они тоже все за мной как побежали! Я поняла, что всё! Всё, копец мне пришёл, догонят и разорвут! И тут включился свет и залил всю улицу. И кошки как завоют! И одна за другой – пам-пам-пам, как воздушные шарики лопнули, разорвались на куски, и эти куски растаяли в воздухе. Вот как всё было, сэр. Мужика я не убивала. Это кошки.

— Кошки… — машинально повторил Морган.

— Да, сэр, кошки! Огромные, сэр, с хорошую собаку, глаза красные, светятся! Чёрные, длинная шерсть и торчит во все стороны. И когти, сэр! Длинные-длинные когти!

Морган посмотрел на Рассел. Её лицо сохраняло отсутствующее выражение.

— Холли, — спросил Морган, — вам знакомы… — он достал из кармана блокнотик и прочитал фамилии тех стариков, свидетелей убийств в доме престарелых.

— Нет, сэр, я их не знаю, — вздохнула она.

— У меня к вам вопросов нет, — первый раз за всё дознание подала голос Рассел.

— А у меня есть ещё один вопрос, — сказал Морган, — Холли, сколько у тебя ночь стоит?

 Рассел наморщила лоб, соображая, какое это отношение имеет к делу, и почему вдруг напарник перешёл на "ты" с последственной. Холли Дэн тоже озадачилась.

— Что? – не поняла она.

— За ночь, говорю, ты сколько берёшь? – терпеливо пояснил агент.

— Двести – триста, - ответила она, — смотря, что придётся делать.

— Слушай, давай в выходные встретимся, а? – заговорщически предложил Морган. - Ты мне ток полтинник скинь, ага? - попросил. И напомнил: - Я же веду это дело!

— О-о-о-о-о! — простонала Рассел. – Морган, я жду тебя внизу, - и вышла.

Она жадно курила свой «Интеграл», и на лице её читалась смесь удовольствия от никотина, и ещё что-то, непереводимое и не поддающееся описанию. Несомненно, поведение напарника, который только что склеил проститутку, проходящую свидетелем по делу, впечатлило её. Как и показания этой самой проститутки.

— И одна за другой – пам-пам-пам, как воздушные шарики, лопнули? – уточнила она, завидев Моргана. – Да, напарник?

— Ты, Рассел, материалистка? – весело спросил он.

— Я, Морган, стараюсь прислушиваться к голосу здравого смысла, — ответила Рассел. В тоне её сквозило лёгкое раздражение.

— Ты, Рассел, забей на свой материализм, — посоветовал он, — иначе ты завалишь задание, и я пожалуюсь на тебя шефу, и он тебя выгонит из КСС.

— Морган! – напарница казалась удивлённой. – Ты же был бы рад такому раскладу! Почему ты предупреждаешь меня?

— Потому что я добрый и великодушный человек в отношении угнетённых, больных, слабоумных и материально-мыслящих, — скромность не входила в черты характера Моргана, — а сейчас мы вернёмся к работе. Я поеду в стар-дом…

— Ку-да? - удивилась напарница.

— В стар-дом – в дом престарелых, — пояснил Морган, — а ты, Рассел, поезжай и осмотри места преступления, трупы, возможно, вскрытие провести придётся.

— Мне?

— Нет, Рассел, мне, — терпеливо и снисходительно отвечал напарник, — ты же из нас аналогопататом, а не я. Вот и работай. Давай, до вечера. Если раньше меня отелишься, тогда пожрать закажи. Чтобы был непременно салат, и мясо какое-нибудь, и гарнир, и десерт, и хлеба побольше.

— Ладно, — буркнула Рассел, — чтоб тебя вырвало…

— Ты тоже не болей, — отозвался Морган, великолепно расслышавший её последнее пожелание.

 Рассел покуда ещё не страдала провалами в памяти. Она не говорила напарнику, что имеет медицинское образование. Успел пошариться в личном деле, проворный исследователь! Что ещё он о ней знает?

А Морган допросил всех стариков - очевидцев убийства ночью четвёртого июня, даже не поленился съездить в психиатрическую клинику. Одна из свидетельниц явно повредилась рассудком. Морган долго и терпеливо слушал её полную абсурда речь, не имеющую ни малейшего отношения к происшедшему. В финале монолога она закатила глаза и, ткнув ему корявым пальцем в грудь, прошептала:

— Они подкрадываются незаметно, когда спишь! Ночью! Ночью!

С ней сделался припадок, судорога свела лицо, она упала со стула и забилась в конвульсиях. Вбежали  санитары и врачи, принялись приводить старуху в чувство.

— Не надо было её допрашивать, — хмуро сказал молодой долговязый доктор, — у неё и раньше-то плоховато с головой было, а после такого потрясения она совсем спятила.

Морган извинился и вышел. «А ведь во сне мы совершенно беззащитны, — подумал он, — а ещё: во сне мы проводим половину жизни». Нужно было продолжать расследование, и он направился к таксишной стоянке.

— Сэр! - окликнул его женский голос.

Морган обернулся. Полная пожилая женщина в чёрно-зелёном платье и туфлях на низком каблучке догнала его.

— Вы же тот агент КСС, который приехал расследовать серию убийств? – спросила она.

— Надо же, как наша слава нас опережает, — хмыкнул Морган.

— На вас форма КСС, сэр, — улыбнулась женщина.

— Капитан Кейс Морган, к вашим услугам, — спецагент кивнул и протянул руку, — вы что-то хотите мне сообщить?

— Я сестра-сиделка из дома престарелых, — негромко представилась она, отвечая на рукопожатие — Ганна Кшиштоф. Я знаю, что вы приходили и опрашивали свидетелей… — она нервно покусывала нижнюю губу, не решаясь говорить дальше. Морган взял её под локоть и отвёл в сторону.

— Говорите, — подбодрил, — всё, что вы мне поведаете, останется между нами. Обещаю.

— Я видела их, сэр! Этих кошек! – выпалила сиделка, и румянец волнения залил её лицо, — точнее, одну из них! – она глубоко вздохнула и продолжала: — После того, что случилось, старики боятся засыпать без света. И я боюсь. Я просидела на посту до полуночи, потом пришла миссис Хакер и пожаловалась на повышенное давление. Я замерила – оно, действительно, оказалось выше нормы. И я пошла в процедурную, чтобы взять лекарство для неё. Свет там не горел. И когда я вошла, то увидела в углу, в темноте эту кошку. Чёрную кошку с красными глазами. Жуткие глаза, красные, такие жуткие, сэр! Она взвыла, метнулась от света в сторону и пропала. Словно ушла в стену. Сэр, в эту ночь я тоже дежурю, и мне очень страшно. Прошу вас, сэр, останьтесь на дежурство со мной, вы сами должны это увидеть.

— Хорошо, - кивнул после секундного раздумья Морган, — мы с напарницей подъедем к десяти часам.

— Благодарю вас, сэр, — сиделка с глубокой признательностью пожала руку агенту, — до свидания.

Совершенно сбитый с панталыку Морган отправился в свой отель.

Рассел была уже там. Сидела, распустив по плечам мокрые волосы, завернутая до подмышек в махровое полотенце и ела горячий омлет. Вид у неё был смешной и трогательный.

— Привет, — сказала, — что узнал?

— Да так, — откровенно разглядывая её голые ноги, отозвался Морган, — кое-что узнал.

Напарница смутилась и попыталась натянуть полотенце на колени, но оно оказалось слишком коротким.

— Я тебе сейчас всё-всё расскажу, — продолжал Морган, с удовольствием отмечая, как она краснеет под его взглядом, — только душ приму. День жаркий. Потрёшь мне спинку?

— Морган! – возмущения Рассел хватило только на то, что произнести его коротенькую фамилию.

— Н-да, — вздохнул разочарованный агент, — о минете не может быть и речи… Тогда хоть омлет закажи. Только большой. На большую сковородку. С колбасой омлет. И луком. И перцем. И укропом. И гренок побольше. Можно с сыром, а можно без. Какие сделают. Запомнила? Повтори.

— Морган, — осторожно спросила напарница, — ты так много ешь… Скажи, а ты на паразитов обследовался?

— Паразит, Рассел, в моей жизни только один, — спокойно отозвался Морган, – вернее, одна. Паразитка. Это ты, Рассел ,- и, не дожидаясь, что она может на это откровение ответить, пошёл в душ.

А Рассел вздохнула, позвонила в ресторан и передала заказ Моргана. Потом оделась, высушила волосы и затянула их в привычный «хвост».

Напарник помылся быстро и сел ужинать, попутно рассказывая о том, как провёл день и, в свою очередь, расспросил её о сегодняшних наблюдениях.

Рассел ничего особенного не вызнала. Осмотрела места преступлений, почитала отчёты о вскрытии тел, которые неизвестно зачем производились – и визуальных выводов было достаточно, чтобы понять, от чего наступила смерть. Глубокие множественные раны спровоцировали обширную кровопотерю, не совместимую с жизнью.

Токсикологическая экспертиза ничего интересного не дала – в анализах жертв не обнаружилось никаких посторонних химических веществ.

Единственное, что заинтересовало Рассел, - открытая книга, лежащая под столом менеджера «Мармориала», гибель которой открыла череду смертей в Лунопорте. Старая книга, на плотной бумаге, не печатная, а написанная от руки непонятными символами. Рассел забрала её и сейчас показала напарнику. Морган взял, посмотрел, отложил, вздохнул.

— Что думаешь? – спросила Рассел.

— Да что тут думать, тут ясно, только подтверждения нужны. Опять мистический обряд какого-то культа с открытием дверей в параллельные миры… Тоска зелёная… А, ты ж у нас материалистка, Рассел, тебе не понять… Ты бы вот что, отсканировала книжицу бы, да и отправила на экспертизу. Пусть толмачи поработают.

— Так я уже, — ответила она.

— Умница! – Морган засунул в рот последнюю гренку. — Мне нравится с тобой работать!

— Ты сам-то веришь в то, что сейчас сказал? – не удержалась от поддёвки Рассел.

Напарник проигнорировал вопрос, дожевал гренку, встал и скомандовал:

‍