Страница 17 из 147
- А чего? - удивился Луза. - Бабы всегда рады что-нибудь заполучить на халяву. Тем более если это косметика.
- Все верно, но такая баба должна быть более недоверчивой. У нее наверняка кое-что есть и в квартире, и на кармане. Так просто с бухты-барахты, ничего не переспрашивая, доверять какому-то телефонному благодетелю? Ой, не то что-то! Либо она совсем дура, либо у нее и впрямь там бригада сидит. Либо ментовская, либо еще чья-то. Не знаешь, что хуже.
- Может, не пойдем? - опасливо произнес Луза.
- Пошли! - твердо сказал Гребешок.
Они выбрались из машины и вошли в подъезд. Лифт, поднимавшийся по решетчатой стальной шахте, вокруг которой спиралью обвивалась лестница, доставил их на третий этаж, где располагались квартиры с номерами 52-56. Гребешок молча указал Лузе место - сбоку от двери, чтоб его неинтеллигентная морда раньше времени не была замечена.
- Господи, благослови! - прошептал себе под нос Гребешок и нажал кнопку звонка. Через выпуклую стекляшку "глазка", вкрученного в металлическую дверь, проникал желтоватый свет из прихожей.
- Кто там? - услышал он голос Наташи, и свет в "глазке" померк - хозяйка смотрела на гостей.
- "Милтонс косметик"! - придав голосу самое дружелюбное звучание, произнес Гребешок, держа руки за спиной и с беспокойством думая, что будет, если хозяйка сперва попросит показать набор. Набора, конечно, не было. Гребешок держал за спиной пистолет. Но, слава Богу, на сей раз психология Гребешка не подвела. Любопытство и алчность сработали. Лязгнуло несколько замков, дверь приоткрылась. Гребешок крепенько толкнул ее плечом, отодвинув и прижав к стене ошалевшую хозяйку. Пистолет, прижатый к ее носу, в корне пресек попытку завизжать. Наталья не успела даже пискнуть. Следом за Гребешком влетел Луза и захлопнул за собой дверь.
Квартира была что надо, если бы, конечно. Гребешок с Лузой жаждали накрутить себе 146-ю статью за разбой (162-я нового ук еще не действовала). Здесь было что брать, начиная с хрустальных люстр и кончая бриллиантовыми сережками в ушах у Наташи. Наверняка у Лузы даже сердце екнуло, но заниматься. Пришлось совсем другим.
- Тихо! - прошипел Гребешок. - Пошла вперед! Пикнешь - убью!
Квартира была аж четырехкомнатная, но не было ощущения, что в ней проживает много народу. И вообще в ней было слишком чисто для российской квартиры, слишком прибрано. Паркет, покрытый лаком, был почти не поцарапан, ковры и мебель недавно пылесосили, даже на большущем телевизоре не отслеживалось ни пылинки. Много было подсвечников, ваз, разных дорогих побрякушек и безделушек, а вот детских игрушек не просматривалось. Впрочем, это все Гребешка не интересовало. Главное, что бросилось ему в глаза, здоровенный букет из широко раскрывшихся за трое суток алых роз, стоявший на большом столе в хрустальной вазе. Роз было девять...
Хозяйку, пребывавшую в шоке. Гребешок затолкал в спальню, самую дальнюю комнату от двери. Луза с пушкой наготове пробежался по остальным помещениям проверял, нет ли еще кого в квартире. Очень при этом боялся, потому что тогда, возможно, пришлось бы стрелять, а Луза еще не знал толком, получится ли у него среди бела дня и в доме.
- Дверь контролируй! - приказал Гребешок, когда Луза добрался до спальни. Нужно это было или нет. Гребешок еще, правда, не решил. Просто Луза был слишком непрезентабельным. "Мадам Сергачева" и так не поняла, будут ее убивать, грабить или ограничатся изнасилованием. А Гребешок торопился поскорее привести ее в чувство.
- Наталья Антоновна, - сказал он, похлопав ее по щекам. - Мы не грабители и не насильники. С вами ровным счетом ничего не случится, если вы правдиво ответите на несколько вопросов. Если нет, мы вас будем мучить.
- К-какие в-вопросы? - дрожащим голосом пробормотала дама. Она была, пожалуй, покрасивее Светки Коваленко. Точнее, более ухоженной, приглаженной и явно не перетруждала себя домашними заботами. Гребешок за время службы в милиции повидал немало шлюх, но таких шикарных, конечно, на улице не попадалось.
- Вопрос первый: вы знаете этого человека? - Гребешок показал Сергачевой фото живого Ростика.
- Да, знаю... Это Ростислав Воинов.
- Приятное начало. Когда видели его в последний раз?
- Три дня назад.
- Очень хорошо. Где вы встречались?
- Здесь. Он приезжал ко мне.
- В котором часу?
- Еще четырех не было.
- Что он с собой привозил? - Гребешок снова подумал, что таинственная хреновина, о которой так беспокоится Сэнсей и, должно быть, сам Ворон, могла быть всего лишь коробкой с чаем или банкой с кофе.
- Торт "Марика" привозил, шампанское французское, названия не знаю. Цветы. Букет роз. В гостиной стоят.
- Что праздновали?
- Да ничего. Просто давно не виделись, несколько лет, и вот опять повстречались... Слушайте, вы кто, бандит или милиционер?
- У меня смежная профессия, - пошутил Гребешок, - ночью ворую, а днем следствие веду. Правда, здорово? А у вас глазики симпатичные. Если бы вы еще не очень трусили, были бы просто прелестной. Жалко, у меня так времени мало. Было бы побольше, я бы вас не пугал, а очаровывал. Честное слово, так противно совать даме пушку под нос! Но я должен вас спросить, леди: этот Воинов - ваш любовник?
- Ну конечно. Сами могли бы догадаться. Что еще хотите знать? В каких позах имели половой акт? - Похоже, Наталья оправилась от шока и, почуяв, что Гребешок слишком пристально поглядывает на ее очень длинные и ровные ножки, небрежно прикрытые алым махровым халатом, явно начала наглеть.
- Нет, это не существенно, - мотнул головой Гребешок. Заглядываться на эту заразу не стоило. Конечно, ей трахнуться с незнакомым мужиком или даже сразу с двумя - одно развлечение. Но при этом сучка могла усыпить бдительность и устроить какую-нибудь заподлянку.
- А что существенно? - уже откровенно строя глазки, спросила Сергачева. Сколько имели сношений?
- Нет, все проще, - ухмыльнулся Гребешок. - Когда он от вас ушел?
- Часов в восемь вечера.
- А почему он у вас ночевать не остался? - Гребешок даже сам удивился, насколько естественно выговорил эту фразу.
- Увы, я не могла оставить. У меня есть муж. Он, правда, до сих пор из командировки не приехал, но должен был приехать либо ночью, либо утром. Решили мы с Ростиком не рисковать и расстаться. С тех пор я его не видела.