Страница 104 из 147
Девицы закатились таким хохотом, что Гребешок испугался: вдруг бабку разбудят? Агафон, как раз наоборот, был вовсе не против, чтоб кто-нибудь проснулся. Конечно, лучше, чтобы Налим с Лузой.
- Можно потише? - сказал Гребешок не очень сердито. - Люди спят.
- Можно, - прошептала негритянка Ксюша, готовая вот-вот опять прыснуть.
- А вы пройтись не хотите? - поинтересовалась вполголоса Элька. - Воздухом подышать, тишину послушать? Так клево!
- Без проблем, - ответил Агафон, - только мы, предупреждаю, песен не поем. У нас голоса сорваны.
- Как жаль, а нам так мужской силы не хватает... в пении. Общей группой, попыхивая сигаретами, вышли за калитку.
- Не люблю на ходу курить, - заметил Гребешок, - вон там бревнышко лежит, присесть можно.
Это возражений не вызвало. Дошли до бревнышка, присели рядком: девочки посередке, мальчики с краев. Агафон оказался рядом с Элькой, а Гребешок с негритянкой Ксюшей.
- В отпуск приехали? - поинтересовалась Ксюша. - Из города?
- Само собой, - ответил Гребешок, удивляясь тому, что Элька их до сих пор не узнала. Вспомнилось, как меньше чем полсуток назад эта длинноногая блондинка навела на него пистолет и он, струхнув, положил на землю автомат. А почему? Да потому что она прямо на глазах у куропаточников задушила здоровяка Барбоса. Точнее, шею ему свернула. Жуть!
Агафон тоже соображал помаленьку. Действительно настолько пьяна, что не может узнать, или все-таки узнала, но виду не подает? А если это так, то какую новую заподлянку задумала?
- Что-то я вас здесь раньше не видел, - заметил Гребешок. - Вроде в том доме Дарья Петровна жила. Верно?
- Это моя бабушка была, - вздохнула Ксюша. - Померла полтора года назад. Правда, я ее никогда не видела.
- Я тоже никогда не слышал, что у нее такая внучка есть.
- В смысле черная?
- Нет, вообще.
- Не мудрено. Мать у меня объявилась только год назад. Последний срок досидела. И к бабке лет двадцать не ездила. Сперва от стыда, что залетела от негра, потом оттого, что пила и в тюрьму садилась. Но как бабка померла, тут же примчалась наследство на дом оформлять. Хотела пропить, но не успела. Надрызгалась и померла в поезде. Я и не знала ничего про дом, если бы менты мне бумаги не отдали, которые у нее нашлись.
- Нормально, да? - пуская дым ноздрями, сказала Элька. - Два подарка сразу!
- Не понял... - произнес Агафон. - Почему два?
- А потому что главный подарок - это не дом, - хмыкнула Ксюша. - Главный подарок - это то, что она сдохла.
- Ни фига себе, - неодобрительно произнес Гребешок, - про мать - и так круто...
- В самый раз, - красноватые блики от сигареты отразились в сердито сверкнувших белках Ксюшиных глаз. - Чего я от нее хорошего видела? То, что она меня родила, блин, хрен знает от какой гориллы? Так я ее об этом не просила. Знаешь, сколько раз думала: как бы хорошо было, если бы меня вообще на свете не было?
- Не заводись, - миролюбиво произнесла Элька, - фига ли ее теперь поливать, когда уже все? Теперь-то все о'кей у тебя: квартира в Питере есть, дом в деревне есть, хрусты водятся... Прикида - завались, какие проблемы?
- Да я так, просто товарищ за мою маму испереживался, - хмыкнула Ксюша, небось была бы у него такая, так он бы ее сам зарезал.
- Значит, ты тоже отдыхать приехала? - спросил Гребешок.
- А что, нельзя? - зло сказала Ксюша.
- Не, можно... - обескуражено произнес Гребешок. - Я же не расист. Мне лично все по фигу, был бы человек хороший.
- Правильно, - поддержала Элька, - пойдем лучше погуляем, а то на этом бревне радикулит нажить можно.
Встали и пошли в том же развернутом строю.
- А мы, по-моему, еще не знакомились, - сказал Агафон, - верно? Может, пора?
- Запросто! - сказала Ксюша. - Щапова Ксения Николаевна, русская негритянка.
- Очень приятно, - поклонился Гребешок, - меня можно просто Миша, я не гордый. Можно, я вас буду Ксюшей называть?
- Можно. "Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша..."
- Во, это по-нашему! - пьяненько просияла Элька. - А то, блин, как в анекдоте про собак. Встречаются два кобеля: "Я - доберман-пинчер!" - "А я просто так, пописать вышел!" Так вот, я просто Эля, без отчества.
- Ну, тогда я Саня, - произнес Агафон.
- Врешь, конечно, - усмехнулась Элька, - но имя хорошее. Агафон немного опешил, однако промолчал.
- Не могу понять, - вздохнула Элька, - как здесь народ без электричества живет? А главное - без телика?
- Зато спокойно. Никто никого не пугает. Ни войной, ни революцией, ни ростом организованной преступности, - с умным видом заявил Агафон.
- Точно! - сказала Ксюша. - Я, кроме "Санта-Барбары", ничего не смотрю, только уже не помню, с чего начиналось. Видак интереснее. У меня кассет тридцать дома, в любой момент могу поглядеть.
- А ты, поди-ка, богатая невеста! - заметил Гребешок. - Квартира, дом в деревне, видак есть... Или уже замужем?
- Ага, сейчас, возьмут меня. У негров такие, как я, дома есть, а русские, козлы, трахнуть, конечно, не откажутся, но чтобы замуж... Да они со мной днем по улице пройтись не захотят. Застыдятся, видишь ли.
- Вообще-то ты права, - задумчиво произнес Агафон. - Меня это тоже здорово занимало. Почему, интересно, русские бабы к черным и прочим липнут, а наши мужики только белых в жены подыскивают?
- Сказать? - воскликнула Элька. - Не обидитесь?
- Да ладно, - разрешил Агафон, - правду, даже горькую, знать полезно.
- Верно мыслишь, гражданин начальник, - произнесла Элька. - Так вот, слушайте горькую правду. Во-первых, русский мужик ухаживать не умеет. Либо забалтывать пытается, либо руки тянет, когда еще не надо. А когда надо, почему-то стесняется. Во-вторых, русские бабы сами ни к кому не липнут. Это к ним все липнут. Потому что они намного красивей мужиков. И даже умней, если на то пошло. В-третьих, мужики наши вообще сволочи.
- Понятно, - сказал Гребешок.
- Высказалась! - хихикнула Ксюша. - Мы тут две бутылки на четверых усидели, вот ее и ведет.
- На четверых? - переспросил Агафон. - Так вы тут кавалеров нашли?
- Кроме вас, чуваков, ничего пока не подвернулось, - сказала Элька. - У нас тут еще две девочки есть. Только они отключились и спят.
- Надо же! - Агафон догадался, что речь идет о Ларисе и Лиде. - А у нас есть два мальчика свободных. Может, подымем их, познакомим?