Страница 92 из 160
Я была рада окунуться в суету утра. Зайдя в подсобное помещение, я нашла в своем шкафчике чистый фартук и, привычно накрутив его вокруг своей фигуры, была готова к работе. Но тут в моей сумке послышался звук пришедшего СМС.
“Доброе утро, мисс Харт. Вас ждет сегодня доктор Митчелл в 18.00 в медицинском центре Virginia Mason. Центральный вход. Кабинет №303. Подтвердите, пожалуйста, встречу. С уважением, П.Р. Уоррен.” - гласило послание от референта Барретта.
Время было удобным - будто Пол точно знал, когда я освобожусь и специально подгадал график. Так как я сегодня работала в первую смену, я должна была освободиться уже к пяти часам, и у меня были все шансы попасть к доктору к шести.
К тому же, наблюдая утром, как мой кот спускался сам с кровати и уплетал корм за обе щеки, я ушла на работу со спокойным сердцем - Тигр определенно шел на поправку и мог до вечера позаботиться о себе сам в случае, если я задержусь.
С одной стороны я не хотела ехать - это означало вновь соприкоснуться с миром Барретта, который я так старательно хотела забыть. Мне казалось, что чем меньше будет напоминаний о нем, о его окружении, тем быстрее я выстрою по новой стены собственного мира, которые с такой легкостью были сломаны Барреттом. Но в то же самое время, по той же самой причине - вновь прикоснуться к миру этого непростого мужчины - я желала встретиться с доктором Митчеллом, бывшим прямым напоминанием о военном прошлом Барретта.
Я крепко сжимала телефон, перечитывая уже в десятый раз сообщение от референта, не зная, как поступить - подтвердить встречу или сослаться на занятость - как внезапно меня отвлек голос Криса, стоявшего сзади:
- Какую дилемму века решаешь?
Я резко обернулась к нему, отмечая, насколько точно он подметил мое состояние.
- Решаю, быть или не быть, - вздохнула я, в очередной раз перечитывая послание.
- Бедный Йорик, - по-театральному вздохнул Крис и внезапно продолжил: - Кстати об искусстве. Я сегодня после работы еду в нашу галерею. Вчера было открытие новой выставки, и там выставляется один мой знакомый. Не знаю, решит ли это твой вопрос, но если хочешь, можем завалиться туда вместе.
Мне вдруг показалось, что предложение Криса было хорошей альтернативой моей поездке к доктору, будто Вселенная подсказывала мне правильный выбор.
Я изучающе посмотрела на греческий профиль напарника и, улыбнувшись, спросила:
- Ты веришь в Знаки?
- Бывает, - растянул он губы в голливудской улыбке.
- Я с удовольствием пойду сегодня с тобой на выставку, - согласилась я и, уже не колеблясь, набрала послание референту Барретта:
“Доброе утро, мистер Уоррен. Спасибо за назначенную встречу. Но я не приеду. Я чувствую себя хорошо и не хочу отрывать доктора Митчелла от работы и пациентов, которым в действительности нужна помощь. Приношу извинения за беспокойство. С уважением, Лили Харт.”
Перечитав сообщение, я нажала на кнопку “отправить”, после чего быстро набрала СМС и Джули, что сегодня после работы задержусь и поеду в галерею у Броуди.
Наконец, решив таким образом свою дилемму, я поправила фартук ладошками и пошла работать в зал.
День проходил суетно - Крис то и дело надо мной подшучивал, иногда, столкнувшись со мной в узком проходе, он привычным жестом дергал за кончик моего фартука или хватал меня за нос, но я была рада этим детским подтруниваниям - они тоже были одним из кирпичиков моего мира. Работа была как нельзя кстати - она отвлекала меня от ненужных мыслей, а живое общение с посетителями давало мне ощущение некой почвы под ногами, отчего на душе становилось спокойно. Но главное, время не просто шло, она летело, и я даже не заметила, как рабочий день приблизился к концу.
- Ну что, ты готова измазаться в мире прекрасного? - улыбаясь, спросил Крис, ожидавший меня в машине.
- Эта мысль держала меня на плаву весь рабочий день, - кивнула я, и мы тронулись по направлению к Мэдисон стрит.
Выставка была посвящена очень модному на сегодняшний день стилю стимпанк, или, как его еще называли, викторианский футуризм. Мне нравилось это течение - оно давало простор полету фантазии, смешивая Викторианскую Англию, элементы готики и технологии “под старину”. Но главное, в картинах и инсталляциях на фоне немного манерного антуража и механический устройств ярко проявлялись людские образы, лица и их истинная суть - от циничной порочности грешницы до невинной чистоты ребенка.
Рассматривая картину-мозаику, на которой была изображена девушка, вьющиеся волосы которой были сложены из небольших шестеренок и механических деталей, Крис отметил:
- А Морис хорош, вкусно пишет.
- Когда ты уже начнешь выставляться? - спросила я, подходя к картине с механическим сердцем, которая с поразительной точностью передавала объемность каждой детали.
- Я еще думаю, - скривил губы Крис, и по его лицу было видно, что он был недоволен своими работами и наряду с этим опасался непонимания публики.
- Ты слишком критичен к себе, - возразила я, вспоминая уверенные мазки и необычное вИдение мира Криса. - В твоих картинах есть душа, мысль, есть любовь к холсту, и это главное.
- Ну ты например мне почему-то не доверяешь, как художнику, - внезапно возразил он.
- Почему ты так решил? - возмутилась я.
- Ты отказалась, чтобы я написал тебя.
- Крис… - отрицательно покачала я головой. - Дело не в тебе, а во мне. К тому же у тебя нет недостатка в желающих. Ты часто пишешь людей и, как по мне, достаточно успешно. Почему я?
- В тебе есть секретка. Сложность. И твои глаза… Они не лгут. Все это передать на холст непросто. Можешь расценивать мое желание, как вызов самому себе.
- Ты мне льстишь. Каждый человек уникален по своей природе.