Страница 47 из 160
Проследовав в свою комнату, где Дуглас оставил мой багаж, я бросила равнодушный взгляд на дорогое, но безликое убранство спальни, на черное металлическое изголовье кровати в тон таким же узорам по мебели, и тут же зашла в душ.
Пытаясь смыть с себя запах Барретта, я терлась мочалкой докрасна, будто это могло стереть мои воспоминания о нем и вернуть мне мой прежний уютный мир, где все было кристально ясно и где у всех понятий была своя характеристика со знаком плюса или минуса.
На автомате одевшись и выйдя вновь в гостиную, я составляла в голове разговор с Барреттом - и моей главной целью было убедить его, что держать меня взаперти еще несколько дней просто не имело смысла. Какие еще подтверждения, что я усвоила жизненный урок и больше не буду бросаться с обвинениями на незнакомых мне людей, еще ему были нужны?
Присев на чёрный кожаный диван, который в этом пентхаусе был сделан в виде полукруга обрамляющего круглый прозрачный камин с конусной трубой-дымоходом, я глазом отметила очередной “изыск” дизайнера и, отведя взгляд от этой необычной конструкции, продолжила подготавливать речь.
В моем сознании выстраивались правильные фразы, моя логика была безупречной, и я, повторяя про себя, что все в этой жизни нужно делать мирным путем, наконец-то усыпила разрушающие меня эмоции.
Составив в голове приблизительный план разговора, я осмотрелась вокруг. Не зная чем себя занять и прокручивая в голове снова и снова все “ЗА”, чтобы меня отпустили, я решила провести экскурсию и по этому уголку жизни Барретта в стиле хай-тэк.
Более внимательно рассматривая обстановку, я вынуждена была признать, что ошибалась относительно сиэтловского пентхауса - этот, как мне показалось, несмотря на всю ту же стерильную чистоту, был более обжитой, и даже мебель здесь была не такой остроугольно-официальной.
Также я обратила внимание, что эти апартаменты были гораздо больше - одна гостиная была настолько просторной, что здесь можно было играть в гольф, а зайдя на полностью укомплектованную оборудованием кухню, которой было выделено отдельное помещение, я обнаружила битком заполненный деликатесами холодильник.
На секунду я задумалась, не сделать ли мне бутерброд с бужениной, но несмотря на спазмы в желудке, есть совсем не хотелось, поэтому я, так и не притронувшись к еде, продолжила экскурсию.
Следующим отличием было то, что в этом современном дворце был свой спорткомплекс, включая не только тренажеры, но и узкий длинный, словно взлетно-посадочная полоса, бассейн в виде прозрачного прямоугольного аквариума, установленного на уровне глаз, так что можно было видеть тех, кто в нем купается. Рассматривая голубую воду в кристально-чистой емкости, я протянула руку к прозрачному стеклу, каждую секунду ожидая увидеть в нем вместо своего отражения то ли сказочную ундину, то ли золотую рыбку.
Но самым необычным местом здесь наверное была хозяйская спальня, боковая стена которой являла собой черную отполированную мраморную поверхность, которая по совместительству являлась камином, во всю длину стены. Ведя взглядом вдоль гладкого камня, я даже представила себе длинный ряд пляшущих языков пламени, которые, будучи запечатанными под темное тонированное стекло в мраморе, должны были напоминать скорее цифровую картинку, а не живую стихию огня.
Переведя взгляд на обтянутую темной кожей стену, к которой примыкала огромных размеров кровать, я опустила глаза на глянцевую тумбочку и, увидев на ней плоскую телефонную трубку, внезапно вспомнила, что так и не включила сотовый после перелета.
Найдя в гостиной свой рюкзак, который Барретт несправедливо назвал вещмешком, я попыталась отыскать свой мобильный, но мои первоначальные поиски не увенчались успехом.
Ничего не понимая, я вытряхнула содержимое на диван, выворачивая сумку наизнанку, но результат остался прежним - телефона нигде не было.
Сердце кольнуло тревогой - я точно помнила, что в самолете я его собственноручно выключила и положила в боковой карман. Выпасть где-нибудь по дороге он тоже не мог, потому что карман был по сию минуту застегнут на молнию.
От этих простых выводов сердце забило тревогу - я была уверена, что это дело рук Барретта. Только он без моего позволения залезал в мой рюкзак и без зазрения совести нарушал мое личное пространство, будто я была его собственностью.
Но еще меня тревожило другое - с понедельника мне в любую минуту мог позвонить отец в связи с уведомлением из суда, и я была обязана оставаться с ним на связи! Если папа в понедельник до меня не дозвонится, то он встревожится теперь уже из-за меня, в дополнение ко всем прочим “радостям” общения с банком.
От этой мысли я не на шутку запаниковала, а мое сердце начало колотиться о ребра с удвоенной частотой.
“Харт, прекрати паниковать, отец позвонит Джулии, и ты должна предупредить ее, чтобы она как-то успокоила отца. Да! И не пугай Джулию!”
Я рванула в спальню, на ходу придумывая, что сказать подруге, но, схватив телефон и набрав номер, услышала лишь тишину в трубке.
Увидев на просторной мраморной поверхности стола в гостиной подставку в виде плоского жидкокристаллического экрана, на котором высвечивались маленькие квадратные иконки, как в iPhone, я ринулась к ней. Попытавшись разобраться в картинках на экране и найдя нужную - с рисунком телефона, я пальцем надавила на нее. На дисплее высветилось "нет сигнала", и от этих двух простых слов мое сердце в страхе ухнуло вниз - теперь я была уверена, что меня полностью отрезали от внешнего мира, и теперь моя мысль о том, что я останусь здесь только до истечения недели, казалась наивной и глупой.