Северный квартал

— Ты меня боишься?

— Нет, — быстро ответила, словно икнула.

— Тогда почему, как только я прикасаюсь к своей девочке, она дрожит так, словно я делаю ей неприятно? — Шин отпустил меня, но остался сидеть на моих ногах, и рассматривать с лукавой ухмылкой.

— К кому? — сжала руки в кулаки и вздрогнула, как дурочка малолетняя.

— Что "к кому"?

— Что значит "моя девочка"?

— А чья? — опять лукавая ухмылка, играющая на его лице, и заставляющая дышать меня через раз.

— С чего это? — я нахохлилась, и сложила руки на груди.

— Ты меня провоцируешь?

— Ты сам меня игнорируешь! Потом нет! А следом снова!

— Перестать игнорировать?

— Мне все равно! — в этот раз я и подбородок приподняла.

— Проверим насколько?

— А ты наглый.

— Впервые слышу это слово. Из какого оно языка? — Шин продолжал издеваться и я это видела, мало того его издевательства вылились в то, что мой пульс был ощутим лишь в одном месте, и это отнюдь не грудь, или виски.

Кажется, я перепрыгнула все стадии из теории Верки разом, после его обучающих приемов стрельбы из лука, блин. Хотя это случилось немного раньше. Предположительно во время киносеанса, будь он не ладен!

— Ты намеренно издеваешься? — я решила не ходить вокруг да около.

В конце концов, мы не школьники, и этот парень, давно мужик, если вытворяет такие вещи.

Но что я могла знать о том, что на самом деле умеет "вытворять" Шин?

— Издеваюсь? Вот эти безобидные прикосновения ты называешь издевательством? — он хохотнул, — Знаешь, на моей родине ты была бы просто сокровищем. Иностранка с манерами кореянки на вес золота. Очень мало девушек считают обычную ласку прелюдией к чему-то большему?

Шин слез с моих ног и сел на татами. Согнул одну ногу в колене, и вальяжно положил на нее руку. Нет, ну он точно считает, что неотразим что ли?

— Ты сейчас скажешь, что я веду себя как самовлюбленный придурок.

— Как ты догадался?

— Потом предположишь, что я нарцисс и думаю только о себе.

— Ты вообще человек? — я приподняла бровь, а парень только хмыкнул и продолжил:

— Так как? Мне перестать тебя игнорировать, сайрен? Ты уверена в своем выборе?

— Что ты несешь? При чем тут мой выбор и твои эти… — я вскочила и начала сдирать с себя перчатки, в которых мы тренировались.

— Я играю по твоим правилам, Мари. Я вижу, и глаза у меня на месте, — вдруг строго промолвил Шин, — Но прежде, чем мы перейдем эту черту, смею донести до тебя одну истину.

Он поднялся следом и встал возвышаясь надо мной. На лице парня играла решительность, граничащая со злостью, а в глазах словно искры бегали. И это не метафора, а вполне реальное ощущение от взгляда человека. Шин смотрел так, что это прямо заставляло меня не отрывать своих глаз от него.

— Я редко говорю такие вещи девушкам. Предпочитаю молча брать то, что мне предлагают и прощаться. Такова природа. Нам нужны эти эмоции. Но…

Шин подошел ближе, а я отступила назад и невольно закусила губы с внутренней стороны. А жаль… Потому что когда он грубо притянул меня к себе за затылок, я чуть не прокусила нежную кожу, которую итак сжимала со всей силы.

Руки уперлись кулаками в его грудь, а он так и смотрел, водя взглядом по моему лицу, шее, опускаясь все ниже, а потом резко поднял глаза и заговорил:

— Есть девушки, которых можно просто хорошо трахнуть и, встав с койки, тут же забыть об их существовании, сайрен. А есть… — Шин ослабил хватку на затылке и нежно повел рукой вниз по спине, пока другая так же томно и медленно прошлась по талии, и наоборот поползла вверх, — Такие как ты, Мари.

Было ощущение что я в лапах огромной пантеры. Она ласкова, и хрипит урчанием у моих губ, но стоит лишь открыть рот, как нежность, превращается в яркую страсть, на грани грубости.

— К такой девушке достаточно прикоснуться лишь раз, и этого прикосновения хватит, чтобы кончить на месте от удовольствия. Поэтому да, Мари. Я издеваюсь. Но не над тобой, а над собой.

— Мазохист? — с вызовом спросила и прищурилась, начиная дышать глубоко, даже слишком.

С каждым его словом, с каждым движением, я теряла опору под ногами. Теряла голову так, что она шла кругом. А ведь он не делал ничего такого. Но мне было настолько приятно это слышать и чувствовать, словно я действительно получала физическую ласку от простых слов.

— Ты… не прекратишь? — прошептала, и повела руками вверх по его кимоно.

Шин застыл и словно прильнул к моей ласке. К обычному простому прикосновению.

— Я похож на дебила? Зачем останавливать то, что доводит мозги до состояния рисового сусла? — он приподнял бровь и притянул меня ещё ближе, чтобы неожиданно дотронуться губами к моей правой щеке.

Сладкий аромат и трепетность прикосновений сделали свое дело, я была готова на всё ради этого. Не хотела останавливаться, и уже рассматривала вон тот мат справа, как неплохую вещицу для грехопадения в окружении боевой обстановки.

Кровь хлынула вверх, а кожа лица стала покалывать. Это было настолько нежно, что я невольно улыбнулась.

— Я буду ласкать тебя долго, сайрен. Настолько долго, чтобы ты стала просить о большем сама, — прохрипели мне на ухо.

Он действительно слепой праведник? Господи! Это нереальная глупость, а самое точное определение — издевательство над организмом. Но просить? Вот еще!

— Не дождешься. Смотри как бы сам не просил.

Игра? Пусть. Мне она чертовски нравится, и мне хочется чтобы она никогда не заканчивалась.

— Посмотрим. Но…

— Что-то ещё? — я съязвила, а мне тут же прикрыли рот глубоким поцелуем, который выбил дух из груди, а воздух из легких.

Горячий поток дыхания вырвался стоном сквозь наши губы, и я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как мягкими, но уверенными движениями его язык ласкал мой неб, игрался с моим языком. Мягкие губы с привкусом чего-то сладко-терпкого втянули его глубже, и это прошило все тело, как ток.

Я схватилась за плечи Шина, а следом вообще нагло повисла на нем, и это было совершенно естественно. Так, словно, каждая часть моего тела идеально подходила к его.

— А теперь… — он разорвал поцелуй и прислонил лоб к моему.

Заглянул прямо в глаза, тяжело и хрипло дыша, продолжив:

— Главное… к чему я вел…

— А… так это… ну… к чему-то ты так вёл только что? — выдохнула с не меньшей тяжестью, пока его ладонь нашла мою, и переплела наши пальцы, а другая рука нежно, но с силой скручивала мои волосы на затылке, массировала его м прижимала сильнее к её владельцу.

— Естественно… — выдох, и я слышу, как он втягивает носом воздух настолько медленно словно повторяет меня.

А все потому что я тем и занимаюсь, что ловлю кайф от его вкуса и запаха.

— Если ты хочешь, чтобы я был твоим, сайрен, запомни одну вещь про меня, и этого будет достаточно — я ненавижу ложь! Если же мы перейдем черту, считай что это навсегда, потому что я не намерен просто спать с тобой.

"Что?!" — пронеслось в мозгу и кажется Петино желание исполнилось, и моя последняя извилина лопнула.

Это он сейчас так о чем сказал?

— Повтори человеческим языком пришелец из прошлого, — убито прошептала, а затем ощутила левой рукой, которая так и лежала на его груди, как там, внутри, зарождается урчание, а следом Шин издаёт смешок.

— Ты хорошо поняла что я сказал.

— Нет.

— Да.

— Не может же быть…

— Может.

— Ты ненормальный!

— Возможно, — уклончивый ответ, и хриплое:

— Привыкай!

И всё! Просто отпустил, поправил мои волосы, расправив их по плечам, и развернулся на выход.

— Очуметь! Мне только что признались в любви… — убито прошептала, пытаясь прийти в себя.

Но не успел Шин и дверь открыть, как в неё с перекошенным лицом и огромными глазищами влетела Вера.

Подруга схватила Шина за ворот киноно, а потом посмотрела безумным взглядам на меня и чуть ли не плача сказала:

— Карина пропала…

— Что? — я сорвалась с места, а Шин отнял руки девушки от себя, и посмотрел на нас поочередно.