Страница 48 из 186
Я заметил, как изменилась в лице Мэри. Это было и удивление, и восхищение, и определенно зависть. Завидовала она, естественно, мне, так как была на сто процентов уверена, что Марсела не только мой боевой товарищ, но и любовница. Это изменение в физиономии стриженой гадюки не укрылось от Синди. Блондиночка бросила быстрый взгляд на свою милую, и я понял, что бедняжка ревнует. Поскольку, разглядывая Мэри и Синди, я как-то не сразу улыбнулся Марселе, то и в ее прекрасных темно-карих глазенках вспыхнул ревнивый огонек. Итак, отношения на борту "Дороти" явно должны были серьезно запутаться.
- Можешь идти мыться, - сказала мне Марсела, с нехорошим прищуром взглянув на Синди и Мэри, - оставь мне автомат.
Последнее я не очень хотел делать. При том, что в руках Марселы оружие начинало стрелять вполне самостоятельно, очень даже просто могло случиться так, что, вернувшись из ванной, я нашел бы Мэри и Синди бездыханными. Меня только утешало, что Марсела попросила у меня "Калашников", из которого она ни разу не стреляла и даже не знала, как он снимается с предохранителя. "Узи" она оставила в каюте и заперла на ключ, который отдала мне, когда я пошел в ванную.
Боже мой, как же я мылся! Я пять раз менял воду, извел массу моющих средств, несколько раз обдавался душем и, лишь когда ощутил, что от меня разит, как от парфюмерной лавки, прекратил сдирать с себя шкуру. Вонь покинула меня, и я наполовину уже стал человеком. Теперь осталось только поесть.
Вернувшись в салон, я с удивлением убедился, что еще никто не застрелен и даже глаза ни у кого не выцарапаны. Марсела, с заметным смущением глядела совсем не на своих подконвойных, а в сторону, беспечно повесив автомат на спинку стула. Синди, с весьма искусственной улыбочкой, под которой пряталась весьма серьезная злость, листала журнал "Плейгерл", а Мэри, поставив локти на стол и подперев подбородок ладонями, глядела на Марселу прямо-таки неприкрыто и откровенно. Будь Марсела моей любовницей или женой и будь Мэри мужчиной, то у меня были бы все основания набить ей морду.
Появился я перед дамами не в самом лучше виде, поскольку ничего похожего на мужскую одежду в каюте не нашел, а прежние плавки, когда я начал их было стирать, просто распались на две независимые половинки и годились теперь лишь на тряпки. Пришлось сделать из полотенца некое подобие набедренной повязки и для страховки затянуть ее пистолетным ремнем.
Когда я вошел, то первой меня заметила отнюдь не Марсела, а Синди.
- О, - воскликнула она, - как вы прекрасно выглядите! Вот только вместо полотенца, если хотите, я найду вам плавки. У меня есть темные, почти мужские... Пойдемте, я покажу?
- Что она там лопочет? - встрепенулась Марсела.
- Она хочет дать мне свои плавки, - сказал я, - не буду же я ходить в полотенце.
- Только передай ей, что, если она захочет хотя бы поглядеть на то, что у тебя под полотенцем, я выверну ей матку! - с очаровательной улыбкой пообещала Марсела.
- Можешь не беспокоиться, - хмыкнул я, - пока не поем, а потом не высплюсь, мужчины из меня не сделает никто. К тому же она влюблена в эту стриженую и просто хочет ее позлить.
- Дай Бог, - с недоверием произнесла Марсела, - а эта стриженая глядит на меня так, будто у нее спереди что-то выросло. Просто неудобно...
- Не забивай себе этим голову, - сказал я. - И учти, она, эта Мэри, похоже, очень крепкая, будь начеку и не отвлекайся, иначе она может обезоружить тебя и даже пристрелить. Ты понимаешь по-английски?
- Очень мало, только когда в магазине у дядюшки работала, несколько фраз выучила, по торговой части.
- Ну вот, они вполне могли сговориться, пока я мылся. Так что не расслабляйся, крошка! - Я потрепал ее по щеке и сказал Синди: - Идем.
Насчет нападения со стороны блондиночки я, само собой, не опасался, но вот насчет Мэри действительно следовало побеспокоиться. Правда, вряд ли она напала бы на Марселу с целью убийства. Скорее, речь могла идти о покушении на честь...
В каюте, которая, вероятно, служила супружеской спальней для лесбийской четы, стоял дурманящий запах парфюмерии и косметики, которую не успел вытянуть ни кондиционер, ни морской ветер из иллюминатора. Беспорядок был жуткий. Смятые простыни и подушки со следами помады и теней, разбросанные по комнате ночные рубашки и пеньюары - все говорило о том, что этим девочкам не было здесь нужды кого-то стесняться. Прямо на туалетном столике совершенно открыто лежали два женских вибратора и резиновые трусы с синтетическими волосами и великолепно отлитой моделью пениса с мошонкой. Все стены были облеплены фотографиями голых девиц разных комплекций и цветов кожи. Были снятые в одиночку, были снятые попарно, а было и несколько таких групп, где в одном клубке сплеталось шесть, а то и восемь голых красавиц, удовлетворявших себя самыми разнообразными способами, за исключением одного - при помощи мужчины. Некоторым диссонансом было небольшое фото симпатичного паренька в очках и строгом костюме, приклеенное скотчем в углу зеркала. Оно было крест-накрест перечеркнуто алой губной помадой и той же помадой прямо на стекле зеркала было размашисто написано: "Вонючка!" - и проведена стрелка, указывающая на фотографию юноши.
- Ой, у нас так неприбрано... - засмущалась Синди, пытаясь прикрыть какой-то грязной майкой вибраторы и трусы с пенисом. Затем она открыла гардероб и полезла искать мне трусы.
- Это кто? - спросил я, указывая на фотографию, приклеенную к зеркалу.
- Это мой жених... - вздохнула Синди. - Бывший, наверно...
- Почему "наверно"? - удивился я.
- Потому что я еще не объявила ему о том, что хочу с ним порвать. Сегодня он прислал мне телеграмму, в которой требует, чтобы я как можно скорее приезжала в Нью-Йорк. Наверно, кто-то рассказал ему или намекнул на то, что мы с Мэри... Вы ведь все видели и, наверно, поняли, что мы с ней не просто подруги...
- Я догадливый, хотя многого все-таки не понимаю. Мне кажется, что вы его любите?
- Видите ли, он мне очень нравился еще в колледже, но у него было много поклонниц. Ведь это сам Джерри Купер-младший!
Где-то я слышал эту фамилию, но где - припомнить не мог, а потому сказал с видом знатока: