Страница 106 из 113
Жуткое ощущение дежавю, изморозью прошло по телу, рождая желчную горечь, что комом встала в горле. Заняв, когда-то любимое место, возле окна за дальним столиком, поборов внезапно сковавшую оторопь, качнула головой и тихо, про себя, прошептала: «Не то ты берёг в жизни, Данила. Ох, не то…».
Вышколенный официант, тут же подошёл и дежурной фразой «что желаете», немного встряхнул внутренний вакуум бессилия, что вот уже трое суток разъедает душу. Подняв голову, взглянула на молодого паренька, по привычке заказала крепкий чёрный кофе, а затем уставилась пустым взором в серость весеннего дня.
Не удивительно, что призраки прошлого, немедля дали о себе знать, нахлынули бурным потоком воспоминаний, словно почувствовали внутреннюю брешь, одномоментно разрушили привычную, почти вросшую в душу, маску безразличия и надменности.
Да, мне многие годы приходилось держать лицо и поддерживать имидж железной леди, чтобы ни в коем случае, не показать, что Элизабет Керрол тоже может быть больно, что и у неё есть сердце. Сердце, - которое вот, уже двадцать шесть лет как кровоточит и сочится - гнилой раной вины.
Я виновата в том, что не уберегла Алину, не сдержала обещание, данное единственной подруге перед её смертью. Надежду погубил рак, иссушил буквально за пару недель. Мужем Надежды был добрый мужчина, но бесхребетный и совсем не приспособленный к жизни художник.
В ресторанном бизнесе, который всю жизнь кормил семью, он ничего не понимал. При жизни, им занималась исключительно Надя, а когда её не стало, вместо того, чтобы собраться и взять ситуацию в свои руки, он начал топить горе в рюмке.
Меньше чем за полгода горе-муж спился до такой степени, что просто сгорел после очередного запоя, оставив единственную дочь Алину - круглой сиротой.
Когда не стало обоих родителей, девочке было около двадцати. Чтобы сохранить дело всей жизни матери, Алина бросила университет и взялась управлять рестораном самостоятельно. Что-то у неё получалось, в чём-то помогли мы с покойным мужем, так что совместными усилиями нам, всё же удалось восстановить почти загубленный ресторан. Со временем, дела пошли на лад, и мы успокоилась, перестали контролировать почти каждый шаг девчонки.
Как мне тогда казалось, это необходимо было сделать, чтобы дать Алине почувствовать уверенность в собственных силах. К тому же не хотелось обижать девочку неверием. Так мы и поступили, отступили в сторонку. Я лишь попросила, чтобы в случае малейшей невзгоды, она дала нам знать, что ей необходима наша помощь.
Вскоре после этого, в жизни Алины появился Данила Добрынин. Красивый, обеспеченный и уверенный в себе мужчина, легко вскружил голову молодой девочке, погрязшей в заботах, о которых её ровесницы даже не подозревали.
В какой-то мере Данила любил Алину, только какой-то своей больной извращённой любовью. Нынешнее состояние Алининого ресторана - лишнее тому подтверждение.
Вначале, Добрынину импонировал бойцовский характер жены, нравилось, что в ней есть жёсткий внутренний стержень, но со временем, именно по этой причине в семье начались ссоры, которые постепенно переросли в громкие скандалы, а потом и побои. Жестокие, зверские побои. То, что Даниле не удавалось доказать словами, вбивалось в голову непокорной жены с помощью кулаков и хлыста.
Молодого мужа не останавливал даже маленький ребёнок. Наоборот, в какой-то момент, малыш стал бесспорным рычагом давления на строптивую жену.
Сколько раз, за прошедшие годы, я задавала себе, один и тот же вопрос: Как же я могла проглядеть подобное? Как?
Хотя, тут нечему удивляться… Алина была, очень скрытной личностью, из тех, кто «не выносит сор из избы». Девочка, до последнего терпела, даже не так, до последнего старалась справиться сама, но не смогла.
Последней каплей в чаше её терпения, стала новость о том, что муж изменял с шестнадцатилетней девчонкой, которая забеременела и родила от него сына, который, всего лишь на полгода меньше их собственного. Разгорелся скандал, за ним последовали очередные побои, а после Алина связалась с нами и попросила о помощи.
Поздно попросила… Всё, что успела перед тем, как испустить дух, это лишь вкратце поведать жестокую правду о своей семейной жизни и связать нас с мужем обещанием.
Слова, последней просьбы Алины, я не забуду никогда: «Теть Лиз, пообещайте, что убережёте Тимура. Не допустите, чтобы сын остался в руках этого зверя. Сделайте так, чтобы мальчик никогда в жизни не узнал, кто его отец. Пообещайте!».
И я пообещала, снова дала клятву женщине пребывающей на смертном одре, что уберегу её дитя.
Поначалу, муж попытался с помощью своих связей, уничтожить подонка. Но даже его связей, а у дипломата их, ох как не мало, оказалось не достаточно, чтобы перекрыть кислород бандитскому элементу «на котором слишком многое завязано». Так, кажется, ему тогда поведал хороший знакомый, посоветовавший не лезть в это болото.
Поэтому всё, что смогли сделать, так чтобы не привести Добрынина к себе в дом, это имитировать автомобильную аварию, в которой якобы погибли Алина с Тимуром.
Впрочем, она оказалась лишь отсрочкой, пусть и длинной, но всё же отсрочкой, за которую сейчас расплачивается Тимофей и его семья.
Задумавшись, не заметила, как прошло время, и наступил момент истины. Пришло время диалога, на который я не пошла бы, ни за что в жизни, кроме благополучия родных. Сделка с совестью, тем и плоха, что не предполагает правильного решения, как не поступи – будешь дрянью.
- А вы – человек привычки, леди Элизабет. – раздалось из-за спины, скрипучим голосом, давнего врага.
Миг, статный мужчина, чуть старше её сына, удобно устроился напротив, и впился в лицо, прямым режущим взглядом отъявленного игрока. Да, игрока! Только вот, площадка, на которой он, и подобные ему играют, это, далеко, не зелёное полотно столов, какого-нибудь элитного казино, а политическая и экономическая арена страны, а то и нескольких стран мира. И ставки в подобных играх, зачастую, измеряются не деньгами, а человеческими судьбами.