Страница 41 из 59
Острой иглой кольнуло воспоминание, непрошеное и яркое. О том, как совсем недавно мама бросала на стол свертки с тканью, кружилась по комнате, смеялась и спрашивала: «Ты уже придумала себе платье, Йи-Джен? Времени осталось мало!»
Йи-Джен прикусила губу, чтобы не отвлечься, не начать жалеть Милин и себя. И поняла: на незнакомке не праздничное платье. На ней одеяние жрицы.
Жрицы моря.
– Халь Вени ушел от нас, – сказала та. – Я его дочь, Титэа.
Задержалась взглядом на Йи-Джен, а потом посмотрела на Криджи и добавила:
– Я знаю, тебе нужна помощь. Чету из рода Совы просила за тебя.
Криджи подался вперед, и Йи-Джен крепче стиснула его руку – чтобы не кинулся к незнакомке, не выскользнул из-под покрова расступившегося воздуха. Но Риэ был еще быстрее, метнулся к ним, заслонил от жрицы.
– Ты шла за нами, – голос Риэ звучал враждебно и так тихо, что торговец за прилавком, наверное, даже не понял, что это слова, а не шум ветра. – Как же я не заметил. Шла за нами и видишь нас, видишь, кто мы! Жрица ты или богиня, я не позволю…
– Не надо! – Криджи схватил его за рукав и заговорил, отчаянно и быстро: – Она друг! Она нам поможет!
– Помогу, – кивнула жрица. – Чету написала мне, сказала, вы бежите от…
– Не здесь! – прервал ее Риэ, все также недоверчиво, резко.
Воздух вокруг мерцал все сильнее, марево клубилось, искажая стены. Йи-Джен чувствовала, как утекают силы, как слабеет тело и мысли. Страх и надежда переплелись колючим клубком, царапали душу. Но нельзя было отвлекаться, не сейчас – и поэтому Йи-Джен молчала, смотрела перед собой. Посетители бродили вдоль прилавка, о чем-то спрашивали торговца, стучали по звонкому фарфору. А на них четверых по-прежнему никто не обращал внимания.
Все было в порядке.
– Прежнее сердце города, – сказал Криджи. – Там никого нет, только деревья и алтарь. Мы могли бы поговорить там.
– Хорошо, – сказала жрица, и Риэ тяжело вздохнул и повторил за ней:
– Хорошо.
Заросший сад и правда был пуст. Тут незачем было оставаться незаметными, и Йи-Джен зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела, что мир больше не ускользает – перестал быть похожим на узор из цветного дыма. Птицы перекликались среди светлой, едва народившейся листвы, тихо журчала вода и запах зелени кружил голову.
Йи-Джен почувствовала, как земля кренится, исчезает опора – испугалась, что пошатнется, не сумеет устоять на ногах, но Криджи обнял ее, не дал упасть и довел до поляны.
Жрица уже была там, стояла перед белым алтарным камнем. Сложила ладони горстью, набрала воды, сделала долгий глоток и прошептала что-то. А потом потянула за мерцающую нить в волосах, сорвала одну жемчужину и бросила в каменную чашу, притаившуюся среди травы.
– Ну что, довольны нами боги? – спросил Риэ.
Он стоял, скрестив руки на груди, и Йи-Джен вспомнила, как отец говорил: «Прячь руки от чужаков, от тех, кому не веришь». Это были непонятные слова, но отец не захотел объяснять.
– Довольны, – ответила Титэа и села на край алтаря, расправила складки белого платья.
Риэ вдруг рассмеялся, хлопнул себя по лбу и покачал головой. От его настороженности не осталось и следа. А Криджи попросил:
– Расскажи, что тебе сказала Чету из рода Совы.
Жрица обвела их взглядом. Потом протянула руку, поймала солнечный луч и начала рассказывать. О себе, о своем доме на берегу моря. О лесном народе, приходившем туда много лет назад. И о письме, прилетевшем недавно. Йи-Джен слушала и чувствовала, как возвращаются силы, вливаются в тело светом, ароматом весны и пением родника.
«Все будет хорошо, – решила она. – Криджи прав, у нас все получится».
– Только я не знаю, – сказала жрица, – кто такие очищающие кровь.
– Я знаю, – ответил Риэ.
Он принялся говорить, но то и дело оборачивался, вскидывал руку в просящем жесте, и Криджи или Йи-Джен договаривали за него, рассказывали то, что видели сами.
Когда они замолкли, Титэа наклонилась, вновь зачерпнула родниковой воды и повторила:
– Брат Ночи… – Голос ее звучал задумчиво, отрешенно. – Его служители бессильны рядом с океаном и не посмеют войти в мой храм. Я укрою вас.
– Укрыть нужно надолго. – Риэ подошел к алтарю, взглянул на Титэю. Казалось, хотел сказать что-то еще, но вместо этого опустился на землю и протянул руки к звенящей воде. Она искристыми брызгами разбилась о его ладони.
Да, надолго. Может быть на всю весну, а может быть – на весну и лето. А то и зимой придется прятаться. Йи-Джен не знала, сколько еще пройдет времени, прежде чем она станет взрослой и никакие служители уже не смогут очистить ее кровь.