Страница 106 из 115
Только после таких процедур жертвы сыворотки, если их не хватал удар, навсегда переставали дружить со своей головой.
Полковника можно было разговорить использовав имеющиеся на текущий момент условия: его ослабленную волю, утомлённость и страх. Но такое под силу специалисту по гипнозу, а под рукой такого не было. Оставался один вариант, в нашем случае самый верный.
Применяя политику принуждения и умасливания в течение пятнадцати минут, под одобрительное «пей до дна», влили в нутро клиента остаток первой бутылки, от которой тот стал понемногу забывать где он, что с ним и кто с ним.
При лунном освещении расстелив брезент, усадили улыбающегося до ушей полковника, поставили непочатую бутылку водки, воду, абрикосы, остывший шашлык и расселись сами, образовав круг, вроде курултая. Поднеся клиенту сто граммов, я воскликнул:
– Хорошо, что ты привёз нас в эту чайхану! В ресторане сейчас жара, духота, кухней пахнет, музыка по ушам бьёт. А здесь прямо рай, только что птички не поют.
Качаясь камышом, тот важно заявил:
– Мурод всегда знает, что делает, дорогой э…
– Махмади.
Тупо уставившись в мою физиономию, радостно её опознал и полез обниматься. Троекратно обнявшись, полковник прослезился:
– Давно не виделись, очень давно, а?
Вдруг засопев, он проскрипел зубами и подозрительно спросил:
– А это что за люди, а? Зачем они здесь?
– Да ты что, Мурод, не узнаешь нашего общего друга?
Падая, полковник ткнулся в Лёшину грудь. По-собачьи её обнюхав, спросил:
– Ты кто?
Выдавив из себя смех, по–дружески хлопнув Мурода по ноге, я пристыдил:
– Забываешь брат, стареешь. В прошлом году кто предложил на память сфотографироваться?
Покачавшись, тот, резко вскинув голову вгляделся в Лёшу.
– А! Дорогой Вахид, и ты здесь?
Обменявшись с Лёшей–Вахидом объятиями, полковник вскричал:
– Наливай! Мурод умеет ценить дружбу. И ещё мы братья по бизнесу. Ха–ха–ха!
– Тише, Мурод, чайхана тоже имеет уши.
– Э–э, кого бояться? Считай город мой, что скажу, то и будет.
Его бахвальство сменилось приступом подозрительности:
– А это кто? – ткнул пальцем в Федю.
– Мой телохранитель Юсуф.
– Ладно, – милостиво кивнул полковник укладывая ноги под себя.
У нашего клиента опьянение носило странный характер: весёлость сменялась раздражительностью, благодушие – грубостью, беспечность – подозрительностью и наоборот.
Пользуясь тем, что полковник отвлёкся и стуча себя по груди требовал от Феди послушания, спросил у Лёши:
– Как считаешь, играет?
– Нет. Так сыграть нельзя.
Тем временем клиент, решив, что воображаемый телохранитель проникся должным к нему уважением, потребовал:
– Эй, сходи к моей тачке. В барсетке возьми спичечный коробок и папиросы.
Из всех слов «телохранитель» понял только слово «тачка».
– Иди, Юсуф, принеси господину полковнику барсетку, – приказал Юсуфу–Феде.
Пытаясь вернуть ногам нормальное положение, клиент брякнулся на спину. Помогая ему присесть, я непроизвольно выбросил несколько матерных слов. Услышав слова, употребляемые в основном в мужском обществе, он поменял настроение. Целую минуту распевая матерные слова, отшлифовывал их и придавал им сочность, объёмность и красоту. Став на колени, простёр качающуюся руку вперёд и неожиданно для нас прокричал в темень:
У Лукоморья дуб зелёный… твою мать,
Златая цепь на дубе том, э, э…
Пораскинув остатками, ещё не окислившихся извилин, одна из которых отвечала за профессиональное чутьё, Мурод низко склонил голову. Наклонившись, дыша смесью водочного перегара и лука, вдруг выразил недоверие:
– Ты знаешь их язык?
– Брат, чтобы успешно бороться с врагом, надо знать и его язык, и его привычки, и многое другое, – успокоил брата.
В принесённой барсетке Федя обнаружил спичечный коробок, в которой хранилась анаша. Набив смесью папиросу, раскурил её. Цокая языком, изобразил удовольствие, поднёс папиросу клиенту. Глубоко вобрав в себя пахучий дым, полковник задержал дыхание и через покашливание выдохнул его.