Три мокрых дела

– Да ёрш твою ж! – рявкнул Бран, бросаясь к ним.

Бородач с ножом через плечо глянул на детектива и спокойно выпрямился, принимая боевую стойку. Бран сходу врезался в него плечом. Бородач даже не попытался уклониться. Бран впечатал его в стену. Бородач коротко выдохнул и ударил ножом.

Двигался он уверенно, но как-то заторможено. Бран привычным движением перехватил руку с ножом и так вывернул, что кость хрустнула. Бородач даже в лице не изменился. Негромко зарычав, он попытался укусить Брана. Детектив свободной рукой ударил его по голове. Голова мотнулась туда-сюда. Клацнули челюсти.

Затем с боков подскочили двое полицейских. Может быть, с мозгами у них было и не очень, но бородача они скрутили быстро и профессионально. Тот едва успел злобно зарычать, как уже лежал лицом в пол. Одни наручники защелкнулись у него на запястьях, другие – на лодыжках. Пока смышленый полицейский сидел верхом на задержанном, его напарник метнулся за ремнями. Выбрав те, что были расстегнуты, а не перерезаны, полицейские шустро упаковали бородача.

– Да ёрж жеж… – произнес Бран, формулируя мысль большей частью жестами.

Цензурных слов для описания ситуации у него просто не было, а нецензурные все как одно показались детективу слишком невыразительными. Когда мозг перестал мыслить исключительно образами суровых полярных лисиц размером с танк, Бран рявкнул на полицейских:

– Вы оба должны были стоять здесь!

Он указал пальцем в пол. Полицейские замялись.

– Да они так смотрят, прямо мороз по коже, – признался смышленый. – Вот, гады, даже облизываются. Тут никаких нервов не хватит, господин капитан.

– Так развернули бы их мордой к стенке, – проворчал Бран.

В ответ смышленый тихо пробурчал нечто неразборчивое, что, вероятно, означало: "мы не догадались".

– Мы думали, они надежно запакованы, – сказал его товарищ.

– Думали они!

Бран покачал головой. Когда ополченцы ловили эту семейку в Кривом ущелье, все тоже думали, что Фальки надежно обложены со всех сторон. Ночью братья ушли, оставив ополченцам два аккуратно распотрошенных трупа из числа тех, кто ошибался на их счет. Бран выдохнул, успокаиваясь, и мысленно махнул рукой. Не до того сейчас.

– Вы неправильно думали, – уже спокойнее сказал Бран. – В следующий раз думайте лучше.

Оба полицейских тотчас заверили его, что впредь будут мыслить тщательнее. Бран тем временем еще раз, и на этот раз очень внимательно, осмотрел каннибалов.

Братья Фальк не слишком изменились с тех пор, как их портреты были развешаны с подписью "разыскивается, очень опасен" чуть ли не на каждом столбе. Всё те же звериные лица с длинными нечесаными космами, с ушами, почти лишенными мочек, с тяжелыми кустистыми бровями и взглядом исподлобья.

Смирительные рубашки на них выглядели по-настоящему надежными, с подкладкой из толстой кожи. Разорвать такую смог бы разве что какой-нибудь легендарный богатырь. Хотя, конечно, перегрызть ее, при наличии времени и должном старании, вполне мог бы и рядовой безумец, но металлический воротник не позволял ему до нее дотянуться. Ремни были затянуты крепко. Бран проверил это первым делом, заодно оценив всю систему. Все ремни были собраны в единую сеть, где металла было не меньше, чем кожи, и "упакованный" в нее безумец мог свободно шевелить разве что ушами.

Тем не менее, один из них как-то оказался на свободе.

– Ну и как он выбрался? – негромко спросил Бран.

Спросил большей частью у самого себя, одновременно прокручивая в голове варианты ответов. Торек пожал плечами.

– Думаю, он воспользовался этим, – сказал смышленый полицейский, протягивая Брану перочинный ножик.

В сложенном состоянии ножик был размером с большой палец детектива. Перламутровая рукоятка была украшена алыми сердечками с серебряной буквой "А". Не совсем то, что Бран ожидал бы найти в кармане каннибала. Детектив раскрыл нож и проверил лезвие. Оно было острым.

– А откуда у него нож, вы, конечно, не знаете, – сказал Бран.

Ответ был слишком очевиден. Полицейский дружно помотали головами. Бородач посмотрел на них обоих и тоже помотал головой.

– Не дергайся! – приказал ему смышленый полицейский и отвесил Фальку затрещину.

Бородач в ответ лениво оскалился.

– Вроде я видел такой ножик у Айрики, – сказал Торек.

Бран протянул ему нож со словами:

– Вроде или видел?

– Вроде, – сказал Торек и, повертев ножик в руках, добавил: – Но вообще похож. Если у нее в вещах такого не найдем, я бы сказал, что это ее игрушка. Она им карандаши точила.

– Проверим, – ответил Бран. – А сейчас давайте посмотрим, что еще есть у этого.

Он кивком указал на вновь упакованного бородача. Полицейские рывком поставили его на ноги. Бородач заметно сутулился. Взгляд, которым он одарил Брана, был тяжелый, неприятный, но вместе с тем какой-то мутный. Словно бы в мыслях бородач был где-то очень и очень далеко. Остальные каннибалы, кстати, тоже казались довольно сонными.

– А чего у них взгляд такой осоловелый у всех? – поинтересовался Бран у полицейских. – В дурдоме совсем крышей съехали?

– Да это им перед отправкой доктор еще вколол успокоительного, – пояснил смышленый. – Ну я и попросил, чтобы тот не жадничал.

– Очень разумно, – похвалил его Бран. – Вот это действительно правильное решение. Хотя как они в кино будут играть-то обколотые?

Судя по взгляду смышленого, этот вопрос его волновал в самую последнюю очередь. Искусство, конечно, требует жертв, но не таких же!

– Да ерунда, – Торек махнул рукой. – Сегодня у нас только пробы. Выясняем, кто из них самый фотогеничный, и потом работаем уже только с одним.

– И как именно работаем? – спросил Бран, разглядывая бородача.

Что-то в его позе детективу очень не нравилось, но он никак не мог сообразить, что именно.

– Да, собственно, точно так же, – ответил Торек. – Накачаем успокоительным по самые уши и посадим на цепь. Оригинальный Ганнибал тоже сидел в дурке, так что все в пределах сценария. Заодно будет жертвой тоталитарного режима. Это сейчас очень модно. А изъясняться он будет взглядом с компьютерным сурдопереводом. Тут у меня всё продумано.

– Я заметил, – проворчал Бран.

Еще он заметил темные пятнышки на рубашке бородача. Пятнышки были маленькие, всего штук пять в ряд. На самом деле они могли оказаться чем угодно: кетчупом, соком, даже машинным маслом, но Бран почему-то сразу подумал про кровь. Он быстро – в силу опыта, а не спешки – обыскал бородача. Под смирительной рубашкой у того была поддета толстовка с сильно оттянутым воротом, а под ней определенно что-то лежало.

– Ну-ка, что там у тебя? – спросил Бран.

Бородач зарычал сквозь зубы и попытался извернуться. Полицейские держали его крепко. Бран запустил руку к бородачу за пазуху и коснулся своими пальцами чужих! Быстрый взгляд показал, что обе кисти каннибала на месте – торчат из рукавов и старательно норовят поцарапать полицейских давно нестриженными ногтями. Да и та рука, что за пазухой, не пыталась схватить Брана. Детектив взял ее за пальцы и вытащил на свет отрезанную кисть.

– Так! – сказал Бран. – А это что?! Сухпаёк в дорогу взяли?!

Полицейские синхронно побледнели. Кисть была тонкая, женская, правая. Указательный палец отсутствовал. Судя по срезу, его тоже отрубили, а не отгрызли. Стало быть, оставался шанс найти его в более приличном месте, чем желудок людоеда.

Бран снова взглянул на бородача. Тот, в свою очередь, уставился на детектива. В мутном взоре каннибала проступало понимание и предвкушение. Первое, должно быть, означало, что действие успокоительного пошло на спад, а второе было просто страшно.

– Нечего пялиться на меня, урод! – рявкнул Бран, едва сдержавшись, чтобы не врезать каннибалу. – Где палец? И где нога?!

Бородач в ответ зарычал, тихо и вкрадчиво. Остальные каннибалы подхватили. Все прочие в комнате вздрогнули, столько звериной злобы было в этом рычании.

– А ну молчать! – прикрикнул Торек.