Страница 8 из 136
Он просочился сквозь дрему мутным туманом. Скрип, голоса, ржание лошадей…
Поезд принца!
Арман подскочил на постели.
Комнату заливало утреннее солнце, а из распахнутого окна неслись непривычные звуки: стук экипажей, поскрипывание рессор, любезные реплики кавалеров и смех дам…
Черт возьми, надо было вчера чуть не до света готовить комнаты, чтобы сейчас так глупо проспать?!
Путаясь в простыне, Арман выпрыгнул из постели и рванулся к окну.
Мимо поместья по дороге двигалась процессия, словно осыпанная бриллиантовым дождем…
Из груди юноши невольно вырвался вздох восхищения: эти дворяне, гарцующие на прекрасных конях, показались ему сошедшими со страниц любимых книг. Конечно, Ангел ничем не уступал этим скакунам, а иных и превосходил, но… всадники…
Разве на Армана когда-нибудь были устремлены глаза столь изящных и прекрасных дам, да еще и с таким восхищением?..
Дамы, смеясь, беседовали со спутниками, высунув из окон карет очаровательные головки – белокурые и черноволосые, каштановые и русые.
…если бы так же ехать… возле окна кареты… в шляпе с огромным плюмажем… ловя взгляды знатных девиц…
Принц! Принц ехал мимо поместья!
Внезапно Арман замер.
Мимо?..
Разумеется, его высочество не должен… и не может… останавливаться в каждом встречном замке или поместье, но…
Но де Претреше так готовились…
Прыгнув в штаны, в одной шелковой рубашке юноша сбежал по лестнице во двор.
Завитой, при шпаге, затянутый в фиолетовый костюм с брыжами времен Екатерины Медичи, отец уже ждал. Завидев сына, он даже побелел от возмущения, метнув яростный взгляд.
Как мог мальчишка явиться встречать его высочество в таком виде?!
Но Арман не мог больше сдерживать свои сомнения.
– Отец! Принц… Принц мимо едет!
Восторг сменялся на его лице тревогой, тревога – восторгом и надеждой. Арман едва мог смирно стоять на месте.
– Помилуй бог, да что же это?! – не выдержал отец. – Посмотри на себя, мальчишка!
– Иду! – мгновенно все поняв, крикнул юноша, бросаясь наверх.
Быстро плеснув на лицо водой, Арман тщательно расчесал волосы, позаботившись о том, чтобы локоны красиво падали на плечи.
Не ради себя – ради уважения к принцу.
Юный наследник обычно одевался сам: де Претреше не могли позволить себе опытного камердинера, а доверить одежду конюху молодой человек, разумеется, не мог. Иногда ему помогала Изабель, но теперь Арман не подпустил даже ее и поэтому оделся очень скромно, зато с отменным вкусом: в строгий черный костюм с кружевным воротником.
На поясе, чуть касаясь бедра, висела длинная шпага, еще ни разу не потерпевшая поражения, хотя в настоящий поединок Арману вступать пока не приходилось.
Глубоко вздохнув, пытаясь унять волнение, шевалье спустился во двор.
И встал рядом с отцом, у колодца.
Минута текла за минутой.
Экипажи катились мимо – медленно, равномерно, и постепенно шум затих вдалеке.
Блестящий кортеж принца укатил прочь, а тишина осталась, как пение птиц, как солнечный свет… Но боже! Арману теперь этого показалось так мало!
Юноша взбежал на стену и замер, глядя вслед ослепительному видению. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Горькая обида слезами накипала на глазах…
Он и отец так готовились!
– Черт! Будь мы герцогами, ты бы никогда не посмел так высокомерно… – сквозь зубы процедил шевалье.
Голоса и смех стихали вдалеке, удалялись…
Ветер трепал волосы Армана, кидая на лицо, ласточки со щебетом проносились мимо… Их гнезда лепились прямо под разрушающимся карнизом.
– Боже, ну что же за дыра!.. – с отчаянием прошептал Арман, изо всех сил стукнув кулаком по выщербленной кладке…
Ими пренебрегли!
Загоняя всхлипы в горло, молодой человек стоял, подставляя лицо солнцу и ветру.
В конце концов…
Прекрасные дамы, золото, кружева и позумент… Все это для других, познатнее и побогаче. А с тебя, дружок, хватит и крестьянской потаскушки в стогу сена!..
Арман вспомнил, как вчерашний проезжий дворянин принял его за простолюдина.
Юноша скрипнул зубами и зло усмехнулся.
Пошло оно все к черту! Что, приятель, готов отца на шляпу с плюмажем променять?..
К черту, к черту…
Весь этот блеск – пустота… Разве можно оставить старика одного?
Шевалье глубоко вздохнул. Горькие мысли расползались медленно, как тучи.
Но расползались.
Они были свойственны возрасту Армана, но глубоко чужды его натуре.