Страница 44 из 94
— Рома? Ты слышишь?
— А, нет...извините, — он задумался и не заметил как она подошла. Сколько у них времени? Десять минут, пятнадцать?
— Алексей на экскурсию еще приглашает, пойдешь с нами?
— На экскурсию? — удивился Роман, — разве есть сегодня?
— Есть, — подтвердил Леша, — Николай Митрофанович поведет на Карадаг, через час, если группа соберется. Он здорово рассказывает, весело, — начал он расхваливать Нине, — и сам такой, — Алексей не мог подобрать слово, только неопределенно показал что-то руками, но было понятно, что это крайняя степень восхищения. — Так что вы и дельфинов посмотрите и горную тропу, там еще можжевеловая роща и много всего интересного.
— Я с удовольствием! Рома, ну пошли с нами!
Она как будто не понимала, что делает ему невыносимо больно, как нож в сердце проворачивает. А что если...может...продлевает встречу? Хочет поговорить? Какая разница, даже если и не хочет, если он ошибся — все равно, еще немного времени с ней. Хоть издали смотреть на нее, такую счастливую.
— Хорошо, я пойду, — услышал Роман свой ответ. Губы произнесли это помимо его воли. А надо бы бежать без оглядки. Только поздно, все поздно!
— Тогда сначала дельфины?
— Да, — ответил Роман.
Он не переставая думал, что же в Нине, что она так притворяется как будто ничего не было? Он бы не смог, наверно. А сам-то что делает? Вон, с Лехой болтает, как ни в чем не бывало, да и о чем париться, ну было и что? Здесь это в порядке вещей, перепихнулись — разошлись. Женатые мужики приезжают одни и так зажигают — молодым не угнаться, а женщины ведут себя, как путаны, только и высматривают с кем бы. Сергей с Ниной вместе — потому голубков из себя строят, а так-то и жених от невесты не отстал бы.
Роман не заметил, как поднялось в нем откуда-то со дна вот это гадкое материнское, чего и не подозревал в себе! Неужели он таким же станет? Ведь это грязь поганая... Он ужаснулся, представив себе, как лет через двадцать все будет сидеть тут, хозяином в частном секторе и поливать дерьмом ненавистных постояльцев. А жизнь — мимо. Ведь и у матери мимо, что она видит тут, кроме соседских заборов? Он не вспомнил бы когда она на море ходила, все дома сидит. Он никогда не думал о ней так, не жалел, только осуждал и ненавидел, совесть кольнуло раскаянием, ведь не предупредил даже, уехал, а кто все делать будет? Отец не станет, значит, она сама... Ну и пусть! Тут же заворочалась привычная неприязнь к матери, никто не заставлял, нормально у них все было и до чертова юга. Вот пусть и жрет теперь, что сама заварила, а у него своя жизнь есть.