Полынь - трава горькая

Роман видел их еще в воде и слышал смех Нины. Против воли стал смотреть. Они купались, как влюбленная пара, счастливые люди, которые слишком хорошо знают друг друга, чтобы смущаться близости.

Первым желанием было уйти! Роман и не представлял, что может быть страшнее и больнее, чем ночью. Он, торопясь, стал собирать кисти, но почему-то остановился и все смотрел, смотрел... до слез в глазах. А когда Нина с Сергеем вышли на берег, уже поздно было бежать. Роман остался, обреченно ожидая, когда они подойдут.

— Хорошо здесь! — сказал Сергей. Он не обнимал Нину, но держал за руку, и пальцы их были сплетены. Теперь Роман понимал, что это значит.

— Дааа, — согласилась она, — не то что городской пляж. И медузы исчезли. Куда делись? Ты не представляешь сколько их было, — пояснила она для Сергея, — вода, как кисель. Они такие...ф-у-у-у!

— Ветер был, их в море унесло, — Роман сложил кисти в полотняный футляр.

— А нет здесь где-нибудь цивилизации поближе, чем ваш дом? Помыться бы, —спросил Сергей, — наверно и на машине к морю подъехать возможно?

— Конечно, вон там дорога, — Роман махнул в противоположную от русла сторону, —  еще ближе через территорию биостанции, но там пропуск нужен, а так немного объехать и от Щебетовки не далеко там большая парковка, автобусы с туристами останавливаются и всем можно.

— Жаль, я не знал, мы пешком пошли.

— Может, там на станции душ есть? — с надеждой спросила Нина.

— На самой станции нет, только в частном секторе. Есть для сотрудников в дельфинарии, он правда закрыт, но если Леша дежурит — пустит, я его знаю, — ответил Роман.

— Дельфинарий! Там есть дельфины? Ой, я хочу посмотреть, — как маленькая всплеснула руками Нина, —  может, проводишь нас?

Она обращалась к Роману на "ты" и не испытывала неловкости. Он не смог отказать ей.

— Хорошо, идемте, только если Леша не дежурит, то я не знаю пустят ли.

— Договоримся, — коротко бросил Сергей.

Роман сложил в грот скамейку, мольберт, кисти, а картину забрал с собой и пошел вперед, показывая дорогу. На биостанции Рому хорошо знали, он всегда приходил к дельфинам, когда бывал в недостроенном доме.

Дежурил в это утро именно Алексей, он без всякой оплаты пустил купальщиков в душ. Нина пошла первой, Сергей остался с Романом и Лешей, все втроем они стояли в тени большого дерева.

— Это между прочим сосна Станкевича, — начал Леша, вероятно предположив в Сергее любознательного туриста, — самое старое дерево в заповеднике, еще Вяземского помнит. Он уже готов был выпалить весь штатный рекламный текст, но не успел.

— А кто это Вяземский, — не боясь собственной неосведомленности перебил Сергей, — который с Пушкиным дружил?

— Нет! — Леша сделал круглые глаза, растопырил руки и взглянул на Рому, но тот к разговору интереса не проявил, и Алексею пришлось удовольствоваться дремучим туристом. — Наш Вяземский с Пушкиным не дружил! Он биостанцию основал. Вы сходите на экскурсию, там все подробно расскажут, как раз сегодня есть группы, можете примкнуть.

— Ну... Вот помоемся и примкнем, если моя девушка захочет, — ответил Сергей с нажимом, глядя на Рому, но тот глаз не опустил и на скрытый вызов жениха Нины ответил равнодушием.

Сергей огляделся, биостанция производила впечатление двоякое, с одной стороны былого процветания, с другой — нынешнего упадка. Когда-то здесь, наверно, все было вылизано, вычищено, а теперь заросший, не слишком ухоженный парк. За кустами едва видно ограждение смотровой площадки. Сергей пошел туда, Роман и Леша остались под вековой сосной. Она и вправду была огромна, ветви разлапистые, иголки длиннющие, росла на схождении нескольких дорожек, а дальше начинался газон. Место перед самой сосной было вытоптано — не иначе, желающими запечатлеться на фоне легендарного дерева. 

— А это кто с тобой, Ром? Знакомые? — поинтересовался Леша, поглядывая на Сергея.

— Нет, это жильцы мои, сняли в коттедже.

— А, вот правильно! Денежки надо отбивать, сейчас многие в недострое сдают. Сезон, надо поспевать... зимой их сюда не заманишь.

— Слушай, Леш, а дельфины всё здесь живут?

— Здесь, — Алексей погрустнел, — и что не отпустят? С ними уже и не работает никто, и представлений нет. Как в тюрьме сидят, жалко их.

— А покажешь?

— Твоим, что ли? Можно, начальства сегодня нет. А это...картина у тебя? Новая?

Алексей заглянул снизу и сбоку, потому что Роман картину держал поперек и море и берег стояли вертикально.

— А, так, мазня, не получилось. 

— Дай посмотрю, — Леша осторожно взял за края, оценивающе присвистнул, —  ничего себе не получилось, вон точно Васька наш! Красавец, улыбается. Ты что с ней делать будешь?

— С кем?

— Да с картиной.

— Не знаю...хочешь тебе отдам?

— Хочу! Спасибо, Ромка, я ее дома повешу! Вот мать обрадуется...

Нина вышла из душа счастливая, улыбаясь, разбирала длинные шелковистые волосы, они были влажными и волнились. 

— А Сережа где? — первое, что спросила она, подходя к сосне.

— Да вон, на смотровой, — показал Леша.

— Сережа! — Нина побежала к нему, — я уже, иди теперь ты.

— Какие они... Молодожены что ли? — спросил Алексей, когда Нина удалилась настолько, что не могла бы услышать.

— Жених с невестой, — ответил Роман.

Он в первый раз произнес это вслух и осознал, что да, это неоспоримо, было до того, как они с Ниной встретились. И это для нее "настоящее" а он ни чем не должен помешать. И обижаться не смеет на нее, и ревновать не смеет! Она же сказала "наше у нас останется" и Роман был уверен — не лгала. Там, в степи, не могла бы солгать. Она не такая, как те "лахудры курортные", как его мать говорит. Минуту назад он готов был высказать ей все свои жалобы и упреки, но вот она рядом, сейчас одна останется, когда Сергей её в душ пойдет. Если говорить, то сейчас, больше такого случая может и не быть. А если она уедет завтра? Нет! Нельзя же так. Или... пусть уезжает. Чем скорей, тем лучше!