Страница 39 из 94
Роман не вернулся домой, так и оставался на берегу, забился в грот, где обычно пережидал жару, если задерживался в бухте. Там у него были припрятаны вещи, в основном громоздкие рисовальные принадлежности, которые он не хотел таскать туда-обратно, еще что пожевать — вяленые груши, инжир и немного воды.
Сюда же он принес сегодня то, что нельзя было показывать никому. Он рисовал Нину, еще в Береговом, в ту ночь, когда смотрел за ней из беседки. Рисовал, желая, представляя все то, чему невозможно было совершиться. Пять рисунков углем на плотной акварельной бумаге — Нина моется в душе, Нина на берегу снимает мокрый купальник, Нина, откинув одеяло, спит в своей комнате и два наброска, где Роман вместе с ней: на лежаке на пляже и в лесу у старого дерева. Он не смог затереть их, порвать, сжечь... как будто это могло повредить ей. До приезда Сергея Рома хотел показать, или даже отдать ей, но теперь должен был спрятать так, чтобы никто не нашел.
В гроте был тайник, Роман вынул несколько камней, уложил в нишу аккуратно свернутые и защищенные полиэтиленовой пленкой листы и вернул камни на место. Теперь никто не увидит, да и сам он — лучше если забудет. Он сидел и смотрел на стену, в которой замуровал свою любовь. Сколько времени прошло? Много... потому, что стемнело, не хотелось ни есть, ни пить, и времени Роман не чувствовал. Почему-то уснул, прямо на камнях, привалившись к стене. Проснулся глубокой ночью, луна стояла высоко, и в грот протянулись белые мертвые лучи, этот свет и разбудил Романа. Было душно, море плескалось лениво, ни дуновения ветерка...
Роман вышел на берег, плечо и рука затекли на камнях, одежда липла к телу. Он расшнуровал кроссовки, разулся, скинул майку и шорты и обнаженный пошел к воде.
Волна набежала, лизнула ступни, он не задерживаясь зашел в воду, потом поплыл по лунной дорожке, все дальше, пока не потерял ощущения берега. Вокруг было только море — темная вода в осколках лунных бликов. Роман не боялся, он хорошо плавал, мог долго держаться на воде, не впадал в истерику от осознания большой глубины, а в бухте было глубоко, но сейчас как-то не хорошо ему стало. Он лег на спину и смотрел в звездное небо, от яркой луны звезды бледнели. И вот один он в целом мире, никому не нужен... Прошлой ночью он был тут с Ниной, под этими же звездами. А потом она сказала "не настоящее", а что настоящее? Есть оно, если да, то где искать? Роман закрыл глаза, отдался едва заметному покачиванию, даже в полный штиль на глубине море дышало и течения в нем были. Погонит ветер воду, она и двинется, понесет в открытое море, хоть лодку, хоть пловца. К берегу надо — говорило ему чувство самосохранения, но Роман не слушал. Сколько пробыл так? Огромная масса воды стала отбирать из тела силы и тепло. И вдруг он услышал... как это могло показаться, но совершенно явно услышал голос:
— Ромочка, сынок! Иди домой! — так его мать звала, еще когда они на юге не жили. Он маленький был, мало что из той жизни помнил, но это будто врезалось, как залезет она на подоконник и кричит в форточку: — Рома, Ромочка, иди домой обедать.
А он со двора не идет. Там все другое было, и отец, и мать, снег зимой... холодно...
Романа охватила дрожь и навалился страх, камнем на дно потянул. Нельзя поддаваться, плыть надо... берег где? Только море...
И вдруг из глубины что-то живое толкнуло его — вот когда Роман испугался, с головой ушел под воду, наглотался, вынырнул, закашлялся. А оно снова, гладкий бок и метнулось в сторону. В метре от Романа море забурлило, лунный свет вспенился, а из воды высунулась круглая голова, улыбчивая пасть, Роман услышал тонкий визг и стрекот. Дельфин! Снова подплыл и толкнул Романа, голова ушла под воду, дугой поднялась блестящая спина с плавником. Ждет? Роман ухватился и сейчас же дельфин понесся вспенивая воду, шел по верху, пловца держал над водой, как дрессированный. Роман перестал бояться, стал разговаривать с ним, как будто морской зверь мог понимать человеческий язык.
— Ты чего тут? Поиграть хочешь? Какой ты...
Они снова расцепились, но дельфин не уплыл, он все кружил рядом, стрекотал и пищал, пока Роман снова не взялся за плавник. Тогда опять поплыл быстро. Роман не знал куда неожиданный спаситель увлекает его, но доверился полностью. И не зря, скоро лунная дорожка оборвалась, а это значило, что дальше — берег. Дельфин проводил Романа до мелководья, чуть не до полосы прибоя и исчез в лунных бликах. Роман выбрался из воды, лег на гальку, отдышался. Страха не было, усталость и почему-то тревога... Удивительно, но дельфин притащил его почти к самой бухте, Роман узнавал сто раз исхоженный берег. Метрах в тридцати его грот, там и одежда...
Возвращаться домой сил не было и Рома снова уснул. На этот раз проспал он до утра, на удивление спокойно, без слез и сновидений. Мысли о Нине... Не то чтобы он выкинул их из головы, скорее отодвинул, невозможно сейчас было думать о ней. Слишком острым было счастье близости и слишком болезненно все оборвалось. И больше всего тревожили её слова, что между ними все "не настоящее", снова и снова возвращался он к ним. А настоящее? То, что у неё с Сергеем? Как ни абсурдно это выглядело, но Роман жестоко ревновал! Не имея никакого права, по-мальчишески запальчиво и глупо, он не мог думать о том, что сейчас Нина с Сергеем вместе, что они спят рядом, обнимаются, шепчутся, смеются, занимаются любовью. И Нина даже не вспоминает о нем!
Роман не мог понять её, не мог понять себя и потому закрылся, выместил это все из сознания, заменил тишиной грота, молчанием звезд, плеском волн. Созерцанием.
Он проснулся, приготовил краски, кисти. День был солнечный, но облачно, белые, пухлые как вата облака разрастались от горизонта и шли по небу. Поднялся небольшой ветер, море волновалось.
Роман хотел нарисовать дельфина, он пытался увидеть картину внутри себя, всегда так делал. Они проявлялись в нем уже цветные, яркие, так было в степи с Ниной, когда она спросила откуда взялась лошадка, а он видел! Не знал, как рассказать про это и не успел. Сейчас он хотел бы ночное море нарисовать. И луну... Нет! Роман внутренне содрогнулся от запоздалого страха. Нет, ночь не надо, а вот солнечный день — да. Он стал намечать, сосредоточился, увлекся, потерял счет времени и не заметил Нину и Сергея, которые спускались к морю другой дорогой — вдоль реки.