Страница 70 из 113
— О боже! — восклицаю я и закрываю лицо руками.
— Всё, что тебе нужно, это перестать беспокоиться из-за некоторых незначительных обстоятельств.
Его пальцы скользят по моей спине, отыскивая шрамы под тканью платья.
— Незначительные обстоятельства? — переспрашиваю я с горькой усмешкой.
— Незначительные, — повторяет Кей, притягивает меня к себе и целует.
— Ты не понимаешь, — говорю я, когда наши губы размыкаются, — Девушка должна быть красивой.
Он проводит пальцем по моей щеке.
— Ты красивая.
— Не совсем, — качаю я головой.
— И что с того? Думаешь, теперь тебя нельзя полюбить?
Я опускаю взгляд, он сам всё сказал. Кей бессильно вздыхает:
— Ну, что с тобой делать?
Потом вдруг резко разворачивает меня к себе спиной, схватив запястья обеих моих рук сзади.
— Что ты…? — восклицаю я.
А он целует меня в шею, затем зубами подхватывает ворот моего платья, чтобы легче было расстегивать молнию свободной рукой.
— Нет!
Но раньше, чем я успеваю дёрнуться, он расстёгивает моё платье до пояса, затем обхватывает меня за талию, прижимает к себе крепче и касается губами одного из шрамов на моей спине. Я выгибаюсь и кричу. Но он не останавливается, его губы скользят по моей изуродованной коже. И единственное, чего мне хочется, чтобы он прекратил это. Я дрожу и всхлипываю.
— Зачем? Зачем ты постоянно делаешь со мной такое?
Он по-прежнему удерживает мои руки, я даже слёзы смахнуть не могу.
— Я люблю тебя всю и хочу, чтобы ты это знала. Ты не веришь мне, а это, знаешь ли, оскорбительно, так что извинись немедленно, — говорит Кей совершенно невозмутимо, и я чувствую, что его язык тоже подключился к делу.
— Прости, — вынужденно говорю я.
— За что? — спрашивает он, продолжая делать то, что делал.
— За то, что не верю, что ты можешь меня любить.
— Скажи, что была не права и постараешься исправиться.
Я говорю и это, потому что он уже начал стаскивать платье с моего плеча. Я дёргаю плечом, и он прекращает.
— Вот и умница, — говорит Кей и целует мою спину ещё раз.
— Тебе разве не противно? — спрашиваю я и замираю в ожидании ответа.
— Нет, — спокойно отвечает он.
— Почему? Я не понимаю.
— Хочешь знать, о чём я думаю, когда смотрю на твою спину?
Ещё один поцелуй, от которого я вздрагиваю.
— Я думаю о том, как тебе было больно и страшно тогда. О том, что ты была одна, и никто не защитил тебя от этого. Я думаю о том, как непросто тебе сейчас, и о том, что ты действительно чудесная, и что хочу быть с тобой и всеми твоими демонами. Знаешь почему? Я ещё не видел ничего прекраснее.
Он замолкает и прижимается щекой к моей голой спине. Когда мои слёзы немного стихают, я говорю:
— Застегни моё платье и отпусти руки.
Он молча подчиняется. Я знаю, что могу передумать, поэтому быстро поворачиваюсь к нему, крепко обнимаю и шепчу на ухо, как самую страшную тайну:
— Я люблю тебя. Только тебя, и никого другого. Всё, что осталось от моего сердца принадлежит тебе. И похоже, я буду любить тебя, даже если это меня убьёт.
Он тут же обнимает меня в ответ и произносит моё имя. В его голосе слышится счастье. Я поспешно выгоняю радость из сердца, сейчас не время расслабляться. Счастье, данное другим человеком — что может быть иллюзорнее?
— Ты влюбилась в меня с первого взгляда?
— Не скажу, ты и так знаешь слишком много, — бормочу я.
— Ты, что, засыпаешь?
— Мм….
— В такой момент? А как же закономерный разврат после взаимного признания?
— Ты такой оптимист! — с нежностью произношу я и закрываю глаза.
Просыпаюсь я, когда мы подъезжаем к моему дому.
— Ради Бога, скажите мне, что вы использовали презервативы! — говорит тётя Мико вместо приветствия.
— Не пришлось, госпожа Йошида, — невозмутимо отвечает Кей, — Увы, мне опять не удалось завалить вашу племянницу. Но поскольку она наконец призналась мне в любви, я счастлив. Возвращаю вам её в целости и сохранности.