Страница 40 из 113
— Не обольщайся, это push-up, — сообщаю я, проследив направление его взгляда.
— Вот и я думаю, что они должны быть поменьше, — задумчиво произносит он, продолжая меня разглядывать.
— Ну, так не обращай внимания на всякую мелочь, — настойчиво рекомендую я.
—Я просто радуюсь, что твои малышки выбрались, наконец, из жёсткого плена и пребывают в более комфортных условиях.
Я досадливо морщусь и присаживаюсь на предупредительно отодвинутый моим кавалером стул.
— Так это всё ради меня? — проводит он пальцами по рукавам моего прелестного платья, когда я сажусь.
— Это всё ради тёти Мико, она была так счастлива, что я одеваюсь как девочка, что потратила на меня всю свою зарплату. Если бы не она, я пришла бы в джинсах и футболке.
— Тогда я повёл бы тебя по магазинам. Даже немного жаль, что этого не произошло.
Я опять морщусь. Ещё девять свиданий в том же духе, лучше бы я ушла из школы. А ещё было бы лучше распрощаться у фонтана, вряд ли получится нормальный разговор.
— Как твоя рука? — вдруг спрашивает Кей.
— Лучше, чем твоё лицо, — усмехаюсь я.
— Я рад, — искренне говорит он, берёт мою правую руку и целует костяшки пальцев, при этом смотрит на меня насмешливо. Ему что, правда, хорошо со мной?
Я как всегда теряюсь от его прикосновений. Он дотрагивается моими пальцами до своей пострадавшей скулы и говорит, хитро улыбаясь:
— Если поцелуешь, заживёт быстрее.
Я раздумываю немного, а потом отвечаю:
— Ладно, я поцелую тебя, если ты честно и серьёзно ответишь на мои вопросы. Без пошлых шуточек, заигрываний, подначек и всего такого.
— Хорошо, я согласен.
Он вмиг становится серьёзным, откидывается на спинку стула, но руку мою не выпускает. К нам подходит официант, предлагает меню, и я пользуюсь этим, чтобы освободить свою ладонь.
— Травяной чай, — говорю я.
Вообще-то, мне ничего не хочется, плохой признак. Но так будет, куда деть руки и отвести взгляд. Кей заказывает американо.
— Возьми ещё что-нибудь, здесь прекрасные десерты. Ты такая сердитая и напряженная, тебе точно нужно съесть что-то сладкое.
— Если девушка не заказывает сладкое, ей говорят, что она слишком злая. Если заказывает — что слишком толстая, — говорю я с усмешкой.
— Ну, это не про тебя. Мне кажется, твою талию можно обхватить двумя ладонями. Надо, кстати, проверить при случае, — Кей подмигивает мне и говорит официанту, — Принесите для моей невесты тирамису.
Я молчу, собираясь с мыслями, он тоже молчит, но красноречиво пялится. Странный человек, он же видел, что у меня под платьем, откуда такой восторг? Причуды богатенького мальчика, которому надоели нормальные красивые девочки? Как же это противно!
Возвращается официант с нашим заказом. Тирамису пахнет изумительно, я решаюсь поковырять его ложечкой.
— Что-то ты притихла, моя строптивая Катарина, — говорит Кей, когда мы снова остаёмся одни.
У Фуюми много проблем, и одна из них — это жизнь в чёрном цвете, когда из всех вариантов наиболее вероятным кажется самый худший. У Хикару такой ерунды нет, он просто живёт и радуется. Если бы он сидел сейчас здесь, всё было бы легко и весело: фривольные разговоры, милые игры, прикосновения как бы невзначай. Но этот идиот Такеши Кей выбрал Фуюми.
Выяснить всё и сразу, несмотря на страх. Ладно, я тоже так могу. Наверное.
— Ты любил Ньёко? — спрашиваю я, решившись.
О да! Мне удаётся его удивить, но он быстро справляется с собой.
— А почему ты спрашиваешь?
— Ты несколько раз сказал, что любишь меня, хочу понять, понимаешь ли ты, о чём говоришь.
Коварный вопрос. Если он скажет, что любил, я спрошу, как он смог так быстро полюбить меня. А если скажет, что не любил, я спрошу, почему они так долго встречались.
Но Кей не говорит ни того, ни другого, он спрашивает:
— А ты любила кого-нибудь?
Хороший ход, хочет приравнять меня к себе, что ж, добавим красок.
— Я всю жизнь любила только своего брата, — говорю я и, чтобы скрыть волнение, пробую десерт.
— И какая же это была любовь? — интересуется Кей, не сводя с меня глаз.
— А что, если это была очень странная любовь? — говорю я и задумчиво слизываю с ложечки кофейный крем, — Что, если больше ни для кого в моей жизни места просто не было? Что, если я испытываю некое не совсем нормальное удовольствие, когда ношу его одежду? А что, если я связалась с тобой только потому, что ты похож на него?
— Занятно, — говорит Кей, протягивает руку и убирает капельку крема с моей нижней губы, затем слизывает её со своего пальца, — Продолжай.
— Так и знала, что тебя привлекает всякая мерзость! — я усмехаюсь и откидываюсь на спинку стула.
А он начинает говорить:
— У нас с Ньёко были замечательные нормальные отношения. Я признался ей в средней школе, она сказала, что чувствует то же самое. Мы стали встречаться, кучу времени проводили вместе, были друг у друга первыми. Хорошо знали друг друга, старались друг для друга, или мне так казалось. Всё было так славно и безоблачно, я знал, что однажды сделаю ей предложение, что она согласится, и мы вместе проживём всю жизнь. А потом она разбила мне сердце, используя пенис моего брата. Причём использовала она его так, как никогда не использовала мой.
Я приподнимаю бровь, но вслух не уточняю.
— Я покажу тебе как-нибудь, — обещает он, ухмыльнувшись, и продолжает, — И, наверное, во мне что-то сломалось тогда. Я стал встречаться с другими девчонками, ну как встречаться, просто спать. Как мой дорогой братец. А потом появилась ты с этой своей улыбкой и издевательством над Шекспиром. И я подумал, да какая разница, какого ты пола, если я снова могу смеяться.