Страница 109 из 113
Я сказал это с лёгким удивлением и очень нежно коснулся его лица. Сколько ему лет? Пятнадцать? Совсем юный, кожа бархатная, как у ребёнка, и губы такие мягкие, податливые, и в то же время приятно упругие, я сам не заметил, как мой большой палец начал исследовать этот вопрос.
— Меркуцио, ты так невинен? Где тут устоять?
Я завороженно наблюдал, как мои прикосновения на него действуют, и как он пытался скрыть своё смятение. Поздно, я уже всё видел, и какая-то тёмная радость заползла в моё сердце и свернулась змеёй на самом дне. Ты сам это начал, Йошида, теперь не спасёшься, а я пойду в этой игре до конца, чего бы мне это ни стоило.
— Так убери ж меж нами шпагу,
Позволь тебя обнять.
Я сочинял строчки на ходу, так же, как и он. И вся эта игра пьянила не хуже алкоголя, почему-то так легко становилось от осознания, что я готов перейти черту.
— О той ли шпаге говоришь,
Что кровь тебе пустить готова?
Йошида спрашивал это, нахмурив очаровательные бровки, и уступать не хочет, и сдаваться так быстро не намерен. А вот что я буду делать, если этот мальчишка на меня западёт? Хотя мама всё равно советовала попробовать что-нибудь новенькое… А пошло оно всё к чёрту! Гори синим пламенем! Почему Рэю можно творить что ни попадя, а мне нельзя?
— Других препятствий нет к тому… — проникновенно сообщил я, не сводя с него пылающего взгляда. Ну, что? Сбежишь, не сбежишь?
Йошида слабо улыбнулся и убрал свою шпагу:
— Что нежным будешь ты со мной, дай слово…
И я почувствовал, как он полностью отдаётся в мою власть, здесь и сейчас, играя, но не притворяясь, он честен, он действительно хочет, чтобы я… Что я буду делать, если этот мальчишка западёт на меня? Неправильный вопрос. Что я буду делать, если сам западу на него, вот о чём следовало тогда думать. Но я не думал, я смотрел в его по-детски распахнутые глаза и наклонялся, чтобы поцеловать.
— Ну, всё! Хватит! — кто-то из парней не выдержал и схватил меня за плечо.
Далее следовало возмущённое заявление на тему нашей бессовестности, которое закончилось предложением снять номер. «А вот и снимем!», подумал я и сам себе удивился.
А потом мы с Йошидой вдруг одновременно начали смеяться. И я понял, что уже полгода так не смеялся. Я будто сидел в каменном склепе, замурованный наглухо, даже не замечая, что задыхаюсь, и надежды на спасение не было, а сейчас я почти слышал треск, с котором рушатся стены этого склепа. Смех Хикару как свежий ветер ворвался в мою душу и вынес оттуда пыль и пепел прошлого, и я не стал за это прошлое цепляться. Не такая уж и драгоценность — боль, у Жизни этого дерьма предостаточно, всегда отсыпет ещё, так стоит ли хранить?