Плакса

Войдя на кухню, вижу маму, возящуюся с чем-то в раковине. На плите уже вовсю всё кипит и жарится, заставляя крышки подпрыгивать. Шумит вытяжка и завывает радио, которому она фальшиво подпевает. Помещение наполнено такими обычными домашними звуками, но они кажутся чем-то родным и понятным, растягивающим губы в улыбке. В мыслях четко звучит: «я дома». Сейчас мне здесь так спокойно. Надеюсь, это ощущение сохранится.

— Нужна помощь? — спрашиваю я.

Мама резко оборачивается, услышав мой голос, и хватается за грудь. Улыбаясь, виновато пожимаю плечами, и сажусь за наш прямоугольный кухонный стол. После дома Коллинзов он кажется просто крошечным.

Чёрт! Нельзя думать об этом.

Хватит, Даяна! Забудь.

— Было бы здорово. Нарежешь овощи для салата? — спрашивает мама и тут же получает от меня кивок в ответ.

Она ставит передо мной миску с мытыми овощами и кладет нож вместе с разделочной доской рядом. Приступаю к делу, а вокруг начинает скапливаться напряжение, вводя меня в легкое состояние нервозности.

— Ты выспалась? — голос матери нежный и заботливый.

Она не отстранена и не безразлична, как обычно. Не знаю, как реагировать на эти изменения. Всё кажется странным. Будто это какой-то зеркальный мир.

— Да, спасибо, — отвечаю я как-то неуверенно.

Мама резко опирается руками о кухонную стойку, будто ей становится тяжело стоять.

— Ты злишься на нас с отцом? — тихонько спрашивает она.

Кажется, сеанса психоанализа нам не избежать. Только вот теперь я буду вести. Может, уже пора перестать отмалчиваться и начать задавать им вопросы? Думаю, да.

— За что я должна злиться на вас?

— Даяна, — произносит мама, поворачиваясь ко мне со слезами, стекающими по лицу, — мне так много нужно тебе сказать и за столько попросить прощения.

Вся решимость бесследно исчезает. Тяжело смотреть на мамины слезы, уже и сама чувствую, что готова разрыдаться прямо сейчас. Сколько себя помню, практически никогда не видела, как она плачет. Это просто невыносимо.

— Мама, — хочу сказать, что не злюсь и всё хорошо, но не успеваю. Она улыбается мне сквозь слезы и подносит палец к губам. Просит помолчать? Что ж, ладно. Пусть выскажется первая.

— Ты выросла такой сильной, доброй и самодостаточной девушкой. Я так горжусь тобой. Мы с отцом оба гордимся и очень любим тебя. Прости, что ты так редко слышала об этом.

— Я это и так знаю.

Правда знаю. Мои родители не идеальны, но их любовь ко мне не подвергается сомнениям.

— Прости за то, что в ситуации с Шоном и Лиз, мы повели себя так отстраненно. Мы были неправы. Я была неправа. Твой отец ни при чём, он просто шёл у меня на поводу. Я думала, что они нужны тебе. Что без них ты не справишься, ведь дружба с ними была твоей опорой столько лет. Хотя это я должна была поддерживать и оберегать тебя. Но я переложила на них эту ответственность и думала, что ты и так будешь счастлива. Что тебе и этого будет достаточно. Какая же я эгоистка. Прости меня, милая. С самого детства ты была очень замкнута, и это тоже моя вина. Но когда ты встретила этих ребят, то оживилась и начала жить как нормальный ребенок. Мне было спокойно от того, что у тебя есть такие друзья. Они заменили тебе семью, — мама плачет все сильнее, начиная тяжело дышать от подступающих рыданий.

А вот в моих глазах, на удивление, нет ни намёка на слезы. Всё, что она говорит — правда. Но эта правда не причиняет никакой боли. Всё уже пережито и всё в прошлом. В любом случае изменить теперь ничего нельзя. И единственное, что меня интересует, так это почему всё так случилось. Должна быть причина, по которой она перестала хотеть быть заботливой мамой и отдалилась от меня. Киваю, показывая, что готова слушать дальше.

— Когда ты сказала, что Шон и Лиз вместе, я так испугалась. Я не хотела, чтобы ты оставалась одна, и не знала, как тебе помочь. Мне казалось, если вы помиритесь, то всё будет как прежде. Прости меня, милая. Это ужасно. Как я могла требовать от тебя простить их за такое?

Подхожу к ней и обнимаю за плечи, набираясь смелости задать вопрос, который мучает меня большую часть жизни.

— Почему, мам? Что случилось с тобой?

Она вздыхает, содрогаясь, и всхлипывает, вытирая слезы.

— Мы с твоим отцом всегда хотели много детей. И были так счастливы, когда у нас появилась ты. Такая крошечная и красивая. Через четыре года мы решили, что готовы к ещё одному ребёнку, но ничего не получалось. Мы не отчаивались и делали всё, что могли. И только когда тебе было уже почти семь, я забеременела, — из неё вырываются рыдания, которые мешают говорить.

Глажу маму по спине и прижимаюсь крепче. Уже догадываюсь, что случилось дальше. Это ужасно.

— Выкидыш. Врачи сказали, что я не смогу больше иметь детей. Это вогнало меня в ужасную депрессию, из которой просто не было выхода. По крайней мере, для меня. Твой отец старался помочь, но я только тянула его за собой. Прости меня за это, родная. Если бы я была сильнее… Если бы справилась с этим, то наша семья бы не пострадала.