Страница 17 из 56
Глава 7. Я иду к румынам. (Белла)
В некогда уютном нашем доме царило запустение: голые стены, мебель, задернутая плотной тканью, сумрак…
Все это добавляло какой-то безысходности ко всеобщему мрачному настроению - молчаливые и подавленные мы разместились в гостиной за большим столом, где и прежде велись переговоры, решались семейные дела, а Джейкоба устроили в бывшем кабинете Карлайла на втором этаже. Периодически до нас доносились его приглушенные стоны.
Когда оборотень приходил в себя, реальность тут же обрушивала на него весь ужас происходящего… и он, стиснув зубы, рыдал от боли… душевной боли. Джейк винил себя в том, что не смог защитить Ренесми и никакие разумные доводы не могли избавить его от изматывающей ненависти к себе:"Не смог, не оградил, не предусмотрел"… Сердце его не могло вместить в себя столько отчаяния. И он снова впадал в забытье, но и оно не приносило Джейку умиротворения - даже в бессознательном состоянии его лицо напоминало застывшую скорбную маску.
Хотя его травмы были более чем серьезными, Элис хорошо справилась, оказывая ему первую помощь, вправляя переломы, накладывая шины, а Карлайл завершил начатое, и сделал все возможное, чтобы регенерация прошла успешно. Оставалось ждать.
Стая ушла. Им некомфортно было находиться в нашем обществе, Квилеты позволили остаться только Сэту. Наш неизменный связной - он как всегда, вызвался патрулировать лес. В этом был смысл - скоро прибудут Денали, и оборотни, ошеломленные и испуганные произошедшим могут напасть на них.
Ночная мгла таяла, растворяясь в золотистых утренних сумерках. Наверное впервые такой редкий в Форксе безоблачный восход никого не радовал. Выпала роса, на непродолжительное время усиливая все запахи, что бы потом впитать и скрыть их. Как ни странно - мир не обрушился, солнце светило, птицы просыпались и время не останавливало свой бег, оно беспощадно отмеривало секунды, минуты, часы нашей новой реальности, в которой Ренесми не было с нами... И это было... непереносимо и страшно. "Она жива! Она жива!" - бесконечно твердила я про себя как мантру всего два слова, однако не находила в них утешения.
К утру первоначальный шок понемногу сошел на нет, и всеми овладевала жажда действия. Это было лучше, поскольку отвлекало от той невыносимой боли и тоски, которая поглощала как адская бездна, стоит в нее только заглянуть.
Решительность и сосредоточенность. Это все, что мы можем себе позволить сейчас. Я поняла это, когда моральных сил и надежд на "мантры" уже не осталось. Нужно действовать!
Сверху снова раздался хриплый протяжный стон. Я поднялась:
- Посмотрю как там Джекоб. - пальцы Эдварда цепко ухватили меня за локоть, глаза настороженно заглядывали в лицо, пытаясь прочитать там мои истинные намерения. Как будто я собираюсь прикончить Блэка! Или сама себе открутить голову!.. Да, если бы я могла...
- Проводить тебя? - он подался за мной следом.
- Нет. Я в порядке, Эдвард.
Поднимаясь по лестнице я слышала, как родные немного оживились. Словно в моем присутствии им было неловко показывать, что они все еще могут оставаться прежними: вот громила Эмметт рвется в бой – неважно с кем и когда. Громкий топот возвестил, что он нервными огромными шагами измеряет комнату, то и дело подбивая Джаспера, Эдварда и Карлайла прямо сейчас лететь в Румынию и расквитаться с похитителями.
Карлайл урезонивал всех, обоснованно считая, что надо действовать разумно, учитывая все обстоятельства, а не соваться в стан врага неподготовленными.
Час назад я узнала, что Элис видела битву до нашего отъезда во Флориду, конечно, стараниями Эдварда об этом знали все, кроме меня.
Я видела, что любимого терзает чувство вины, ведь если бы мы не поехали, или взяли дочь с собой, возможно, ничего бы не случилось… если бы...
Мне хотелось бы хоть немного облегчить его страдания, разве виноват он в том, что пытался оградить меня от лишних переживаний, разве мог предугадать? - Но он полагал, что я вправе злиться на него, а мне не хватало сил, что бы вытолкнуть щит и показать ему, что он заблуждается.
Эдвард не отходил от меня ни на шаг, и поскольку я не могла окончательно справиться с собой, он взял на себя заботу решить еще ряд наших проблем - ему стоило огромных усилий спокойно поговорить с Чарли. Которому объяснили, что девочка навестит его позже, когда мы вернемся из загранпоездки, куда мы, якобы, отправляемся за новым чудодейственным лекарственным препаратом для Рене.
Чарли, конечно, вспылил. Что ж, пусть лучше думает, что я законченная эгоистка или что от переживаний за мать окончательно тронулась умом. Что, кстати, не так уж далеко от истины.
Было решено, что во Флориду оправится Эсми. Может хоть ей удастся избежать той немыслимой, беспощадной бойни, в которую втягивают нас румыны.
Все понимали, что нам не избежать этой участи, пока Несси находится у них, мы уязвимы и беззащитны. И выполним все, что они потребуют.
Джейкоб метался в полузабытии, пот градом струился со лба по резко обозначенным скулам, блестящая, влажная кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Мне больно было смотреть на это и еще больнее осознавать, что я ничем не могу ему помочь сейчас.
- Поправляйся, Джейкоб! - прошептала я, со страхом одергивая ладонь от его обжигающе-горячей руки. - Пожалуйста, родной мой...
Спустившись на первый этаж, я почувствовала себя совершенно опустошенной. Закрыв глаза я уткнулась лицом в грудь Эдварда.
Пустота. Из меня будто вынули душу, осталась лишь зияющая рана в груди, вместо сердца, которое раскололось на части – одна пропала вместе с моей девочкой, другая умирала вместе с Рене.
Лишь тонкая нить держала меня на грани меж безумием и рассудком – мой Эдвард. Он не давал мне полностью погрузиться в эту вязкую пучину, благодаря его любви я еще могла держаться на плаву.
Я знаю, он чувствует то же самое. Мы как двое утопающих - цеплялись друг за друга в этом бушующем океане боли. Пока жив один – у другого есть надежда. Куда вынесут нас эти безжалостные волны? И вынесут ли вообще?
- Нет. Невозможно. Мы не можем этого допустить! – в мое воспаленное сознание пробился голос Карлайла. Я прислушалась:
- Если румыны добьются своего, весь мир погрузится в хаос. Бесчинства Вольтури покажутся всем детской шалостью! – "Что он говорит? – я недоуменно уставилась на Эдварда. – Кто может быть хуже, циничнее и страшнее, чем Вольтури?"
- Карлайл прав, – тихо сказал Эдвард, – вспомни, как Стефан утверждал, что в годы их правления они не скрывали своей сущности и не «рядились в белые одежды». Так оно и было, Белла.
Белла, в сложившихся обстоятельствах ты должна знать.. - Карлайл на некоторое время замолчал, собираясь с мыслями, видимо решая, какую информацию о румынах можно донести до меня, не опасаясь вызвать неконтролируемую ярость или всплеск глубочайшего отчаяния. Наконец, он решил, что я обязана знать все - эта секундная борьба чувств была отчетливо видна на его благородном, взволнованном лице.
- Они проливали реки крови, просто купались в ней. Им приносились жертвы как божествам. - голос доктора Каллена зазвенел от негодования. - Они развращали людей, обещая бессмертие, и многие примкнули к ним. Все самые мерзкие и ужасающие предания связаны с ними и в большинстве своем они правдивы: в средние века, благодаря им, вспыхнули костры инквизиции, были преданы пыткам и казнены сотни тысяч ни в чем не повинных людей! XIV-XV века остались в истории как столетия неслыханных зверств и преступлений. Но даже после их свержения, века спустя, находятся их последователи из числа людей. Вспомни творчество извращенца Де Сада!
Эдварда передернуло от отвращения, – а ведь он завладел умами и душами многих! - Согласился он с отцом.