Скалка, крылья и щепотка магии

Глава 6. Охота на живца

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ОХОТА НА ЖИВЦА

Я поняла, что действовать нужно хитростью. Если тётка хорошо отзывается о кухаре, то значит, он хитрит и водит её за нос. Нужно сблизиться с кухарчуком.

– Тёть Паш, а обед нам полагается?

– А как же! Свиньям поставите варить и обедайте. Я Васе скажу, он вас покормит.

– Спасибо.

В сарае, тётка показала нам что и где лежит, поохала, взглянув на котёл, и ушла в таверну. А мы с Кхыброй пошли к Горькому ручью, взяв с собой два скребка и большой пучок соломы. Ручей называли Горьким, потому что он брал исток в Зорекрылых горах, там, где потухший вулкан. Старики говорили, что произошёл обвал, и теперь какая-то из пород сделала воду горькой. Пить её было можно только после кипячения. И то, могло живот скрутить. А вот для мытья посуды или стирки – просто первоклассная. Главное потом – сполоснуть всё в обычной воде.

Вдоль ручья нет песка, лишь камни-окатыши. По всему берегу росла густая и сочная трава и часто встречались низенькие деревца. Но, не смотря на буйную зелень, никто здесь не пас скотину. Гнали к озёрам. Странновато, но местным видней. Мы уселись на камнях, и принялись скрести котёл, то и дело выдыхая и кашляя. Кхыбра хотела напиться из ручья, но я её остановила, рассказав его историю. И тут мне в голову закралась одна шаловливая мысль.

– Будем уходить, наберём немного воды.

– Зачем?

– Разве ты не поняла, что этот толстяк обманывает тётку?

И я выложила всё, что узнала о нём. Кхыбра догадалась к чему я клоню, и ухмыльнулась:

– Скользкий тип и неприятный.

– Надо у кухарчука спросить, что этот шеф из себя представляет, и как ему удаётся пудрить тёте Паше мозги, – согласилась я.

Мы выскоблили и вычистили котёл. Сказать, что мы вспотели от работы – это не сказать ничего. Всё-таки, придётся покупать обновы – нам казалось, что мерзкий запах въелся настолько, что провонял наши юбки и кофточки. Если мы будем каждый день так пахать, то к калитнику весь мой скудный гардероб износится. Котёл, наверное, сам опешил от своего вида: он оказался почти что белым и сверкал на солнце.

– Жалко, – сказала Кхыбра, – сейчас сготовим варево, и он закоптится.

– Да ладно, зато отмывать будет легче.

– Угу.

Мы, как и планировали, зачерпнули котлом немного воды из ручья. Когда пришли во двор, то там, обливаясь слезами, сидела девчушка, которая видимо работала у тётки помощницей. Подойдя ближе, увидели, что она чистила лук. Девушка всхлипнула, вытерла рукавом слёзы и сказала:

– Где вас носит? Мне в зале надо быть, а этот прохиндей заставил чистить лук вместо вас! Как я теперь в зал пойду заплаканная?

Она ещё раз всхлипнула и отложила нож.

– Как тебя зовут? – спросила Кхыбра.

– Злата, – вытирая передником глаза, ответила помощница.

– Оставь нож, мы сами дочистим, – сказала ей я. – Я Рута, она – Кхыбра.

Девушка кивнула и направилась к каменному колодцу, что стоял недалеко от сарая. Отчего одна из стен здания поросла пушистым мхом. Она взяла ковш из ведра, зачерпнула воду и хотела одной рукой слить, но я забрала его.

– Давай помогу.

– Помоги, – пожала плечами Злата.

Я сливала воду, она умывалась. Когда раскрасневшаяся от холодной воды Злата отфыркалась, я спросила:

– Скажи, а этот шеф-кухарь давно работает?

– Этот ирод третий месяц пьёт нашу кровь, не хуже упыря.

Вспомнив Зурмса, я мысленно поёжилась.

– Слушай, а как так выходит, что тётка ни о чём не догадывается? Вы пашете, а он только пузо своё чешет!

Девушка оглянулась по сторонам, словно боялась, что этот тунеядец может нас услышать.

– Скорей всего, он обращался за помощью к магам, – зашептала она. – Как только должна прийти госпожа Пелагея, он изображает видимость работы: ходит между котлами и кастрюлями, снимает пробы и приторно-медвяным голосом раздаёт советы. Кроме Васьки там ещё работает Аглая. Иначе Вася давно бы загнулся один. А этот боров только и знает, что жрёт и спит.

Мы с Кхыброй переглянулись. Скорей всего, у проходимца есть какой-то артефакт, привязанный на тётку. Знать бы какой?

– А почему никто из вас не пожалуется на него?

– Рута, ты наивна, как дитя! Представь, что заходишь на кухню и видишь, как шеф-кухарь снимает пробу и советует, что нужно добавить в блюдо. Ты бы поверила, что он тунеядец?

– Нет, – я признала правоту Златы.

– Вот и госпожа Пелагея не верит. Она считает, раз он приехал из Тинозёрова, то дока. Хотя на деле, он только получает денежки.

– А живёт он где? – что-то прикидывая в уме, спросила Кхыбра.

– Догадайтесь, – хмыкнула Злата.

– Значит, тётка сдаёт ему угол?

– И не просто угол, а одну из лучших комнат таверны! За полцены!

‍ – Олишаеть! – чуть слышно выругалась Кхыбра.

– И опупыреть, – согласилась я.

– Я пойду, люди начинают подтягиваться. Лим там уже зашивается, – она хихикнула, и её личико стало довольно милым. – Это тот, который вчерашнего посетителя в комнату занёс после того, как ты его приласкала скалкой.

Я улыбнулась в ответ. Злата побежала в таверну, а мы повесили котёл на цепь, предварительно перелив воду в пустую миску и, ополоснув колодезной водой. Под навесом летней кухни стояла открытая грубка. Там же был выложен каменный очаг с двумя железными рогатинами из толстых прутьев. Третий прут с крючком плотно лежал в рогульках. Кхыбра ловко ударила кресалом. Искра, соскочившая с камешка, подожгла пучок соломы. И мы вдвоём раздули огонь. Я подкинула ещё пару поленьев. Загрузив очистки и крупу в котёл, мы вернулись к корзине с луком. Злата почистила четвёртую часть. Из таврены снова вышел толстый трутень. Он неспеша подошёл к нам. Мы молча чистили лук и смахивали слёзы.

– Почему копаетесь?! – недовольно взвизгнул он. – Когда нужно было его почистить?

– Мы бы давно всё закончили, если бы кто-то не загадил котёл для свиней, – я смахнула слёзы и взяла следующую луковицу. – Вот мы и отмывали его от жира и вони.

– Они на то и свиньи, чтобы жрать помои. Зачем свиньям чистый котёл?

– Затем, чтобы мясо было потом вкусным, – шмыгнула носом Кхыбра.

– Самые умные? – ехидно ухмыльнулся кухарь.

– Куда нам с вами тягаться? – мой голос не выражал никаких эмоций.

Он хотел было что-то ответить, но передумал, и выдал:

– Закончите с луком, помоете пол на кухне. А потом переберёте горох. Завтра нужно сварить гороховый суп.

– Госпожа Пелагея сказала, что после того, как мы почистим лук, нам полагается обед.

– Вот с чистого котла и поедите, – ещё ехиднее ухмыльнулся кухарь. – Пойдёте жаловаться – пожалеете.

– Мы, в отличие от вас, не доносим, – улыбнулась я. – Значит, съедим варево.

Толстяк переменился в цвете лица.

– Молчать!..

И тут Акридена послала нам свою самую обворожительную улыбку в лице тёти Пелагеи.

– Уже познакомились? – она вышла из кухни. – Шеф Понтусо́ль, это моя родная племянница Рута и её подруга Кхыбра.

Кухарь тут же изменился в лице: его щёки мячиками подпрыгнули вверх, пухлые губы растянулись в притворной улыбке.

– Конечно, госпожа Пелагея. Такие чудесные девчушки! Так помогли мне сегодня!

– Скажи Васе, чтобы накормил их обедом, а то мне нужно съездить в город.

– Конечно, госпожа Пелагея, всенепременно.

Я поёжилась от этой приторной патоки лжи. Видимо, обед нам сегодня не светит. Ладно, попьём воды. Благо, колодец рядом.

– Девочки, после шести, вы свободны. Можете возвращаться в общежитие.

– Спасибо, тёть Паш.

Тётка обговаривала с кухарем меню на завтра, а мы дочищали лук. Понтусоль притворно поддакивал, со всем соглашаясь. Как же, он нас ещё и обеда лишит! Сам пусть жрёт из свинячьего котла! Я скрестила руки, чтобы троллиха закруглялась. И мы, забрав корзину с очищенным луком, шмыгнули на кухню. Там мы, отказавшись от помощи Василия, быстро насыпали в миски картошку из булькающего котла, черпнули из сковороды шкварки с луком и, провожаемые весёлыми взглядами кухарчука и Аглаи, выбежали в таверну. Там мы выбрали самый неприметный стол – в углу под лестницей, и уселись обедать. Когда последняя ложка картошки была съедена, а мы сыто откинулись на спинки лавок, я рассказала Кхыбре о новой встрече с Красавчиком и о том, что услышала от бандитов о Зурмсе.