Страница 40 из 105
Факелы трепетали от многочисленных сквозняков, от которых с трудом спасали тяжелые гобелены. Ткань изредка шевелилась, но задерживала ледяной ветер, не давая ему проникнуть в зал. Огромные камины легко вместили целого оленя и несколько десятков уток, вращавшихся теперь на вертелах. Жир с шипением падал на угли, испуская ароматный дымок. Бочки вина, привезенные из Таргелиона, притягивали к себе жадные взгляды многочисленных жителей укрепленного замка. В конце зала на возвышении стоял огромный стол, покрытый алой скатертью, за которым расположились сейчас хозяева Химринга. Невольно они притягивали к себе взгляды: яркие, бесшабашно веселые, невыносимо красивые. Эдайн редко имели возможность видеть их вместе и теперь любовались, кто украдкой, а кто и открыто.
— Так говоришь, Амбаруссар не захотели пока возвращаться? — Маэдрос сидел откинувшись в высоком резном кресле, разметав тяжелые медные волосы по плечам.
— Сказали: сам мерзни на своих камнях, они хотят отогреться на солнышке. — Келегорм подмигнул Нарэлен, демонстративно укутавшейся в мягкую темно-синюю шаль.
— А то они не знают, что мы не по своей воле торчим здесь уже вторую сотню лет, — пробурчал Карантир, отпивая из тяжелого золотого кубка. Несколько таких он привез в подарок брату, в свою очередь получив их от гномов Ногрода.
— Будем сидеть столько, сколько придется, — отрезал Маэдрос, бросив быстрый взгляд на помрачневшего брата. — И не будем сейчас об этом. Успеем еще. Ты же не сегодня назад собираешься?
— А ты меня уже выгоняешь? — сверкнул глазами Морьо, стиснув ножку кубка в руке.
— А ты так спешишь уйти? — не остался в долгу Нельо, кладя ладонь на стол, будто собирался подняться.
— А давайте споем! — Маглор пронзительно дунул в невесть откуда взявшуюся флейту. Братья дернулись от неожиданности, многие люди повернули головы к столу, но, увидев, что ничего не происходит, продолжили трапезу.
— Только не Турко, — усмехнулась Нарэлен, поднимая руки ладонями вверх. Вспомнив о «талантах» брата к пению, феаноринги заулыбались, позабыв назревающую ссору.
— Может, Хуан? — Келегорм почесал пса за ухом и оторвал ляжку кабана, протягивая ее тому. Пес осторожно раскрыл огромную пасть, взял мясо и скрылся под столом, приподняв его при этом.
— Не стоит тратить возможность заговорить на такие мелочи. — Нарэлен проводила взглядом Хуана и протянула брату пустой кубок. Тот понятливо наполнил его.
— Страшные слухи дошли до меня. — Турко наклонился к уху сестры и прошептал: — Говорят, ты невозможно сурова для женщины. И еще болтают, что тебе просто не хватает доброго мужского… Ай!
Нарэлен больно дернула брата за несколько мелких светлых косичек сразу, да так сильно, что на глазах у того выступили слезы.
— Еще раз мне такое скажешь, я тебя заставлю почувствовать мою «суровость» на себе, — прошипела она, мило улыбаясь Маэдросу, обернувшемуся на крик Келегорма.
— Действительно слишком сурова. — На всякий случай Турко отодвинулся от сестры, потирая висок. — Тебя здесь совсем заморозило, уж и шуток не понимаешь! — Он насупился и отвернулся, взглядом разыскивая запропавшего куда-то Хуана.
— Прости. — Нарэлен положила ладошку на темно-зеленый бархатный рукав его камзола, вынуждая повернуться. — Я действительно в последнее время сама не своя… И с каждым годом беспокойство внутри растет, будто… — она сглотнула едкий ком, появившийся в горле, и продолжила: — Будто мы никогда не увидимся больше…
— Ты сейчас про белобрысого своего? — удивился Келегорм. — А что ему сделается? Сидит себе в своем Дориате да бед не знает. Вот уж действительно не пойму никогда, что ты в этом синда взяла!
— Не поймешь, пока не полюбишь, — с улыбкой покачала головой Нарэлен, поправляя сползшую с плеч шаль.
— Я уже люблю, — серьезно посмотрел ей в глаза Турко. От удивления эльфийка даже открыла рот, приготовившись слушать откровения брата.
— Люблю всей душой и даже кажется, что мне отвечают взаимностью! — с придыханием продолжил Келегорм, проведя рукой по волосам.
— Кто же она? И как долго это все у вас? — Нарэлен подалась вперед, изнывая от любопытства. Узнать первой о сердечных делах самого ветреного из феанорингов! Да уже завтра они с Маглором сочинят на эту тему не одну балладу, благо Келегорм уезжает не скоро и времени подразнить его будет достаточно!
— Ее имя… — торжественно проговорил Турко, прикрывая глаза: — Хуан!
— Что? Кто? — непонимание на лице Нарэлен сменилось возмущением, и она оттолкнула захохотавшего брата, надувшись и скрестив руки на груди.
— Нарэлен, ну какая любовь?! Я и любовь — вещи не совместимые! Да скорее Хуан действительно заговорит, чем я потеряю голову от чьего-то смазливого личика!
— Не зарекайся, Келегорм, ох, не зарекайся, — улыбнулась Нарэлен.
— Точно, не буду, — кивнул брат, красноречиво окидывая зал взглядом. — Посмотри, сколько здесь прекрасных дам, которых я буду любить! Кажется, вон та, темноволосая эдайн на меня загадочно смотрит. Или вон та, эльдиэ, что-то не припомню ее…
— Скорее гномы без бороды ходить станут, чем Келегорм исправится, — покачала головой Нарэлен, поднимаясь.
Она обошла стол, поочередно коснувшись рукой плеч каждого из братьев, и вышла в продуваемый всеми ветрами коридор. Сегодня одиночество не чувствовалось так сильно, когда рядом были братья, Нарэлен на время забывала небесно-голубые глаза и серебряные волосы своего возлюбленного. Даже осанвэ было недоступно здесь, в непроходимых горах, в крепости-оплоте, первой заставе, смотрящей на Ангбанд. Нарэлен поежилась: крепость не была видна отсюда, ее закрывали многочисленные пики, но присутствие зла чувствовалось постоянно. Легким касанием давило, выпивая по капле воспоминания о светлом и добром. Нарэлен отвернулась, мысленно пытаясь связаться с Трандуилом, но ответом ей послужила тишина. Как и всегда. Горько усмехнувшись, она плотнее закуталась в шаль и пошла обратно: проводить эту ночь в одиночестве ей сегодня совершенно не хотелось.