Страница 26 из 29
Напившись, зверь поднял голову. Блеснули зелеными фонарями глаза, хриплый рык нарушил ночь. Заметил! Лэн медленно попятился к машине в надежде юркнуть в люк быстрее, чем зверь обрушится на него и разорвет на части.
Либо зверь посчитал его недостойным внимания, либо его остановил огонь костра. Помедлив немного, зверь повернулся и бесшумно скрылся в зарослях. Лэн облегченно вздохнул. Пронесло! Но оставаться на открытом пространстве и искушать судьбу еще раз не стоило. Поспешно затушив костер, он забрался в кабину. Здесь хоть и тесновато, но зато безопасно. Неизвестно, какие еще звери затаились в прибрежных зарослях и озерных глубинах.
Лишь к вечеру следующего дня ему удалось пересечь Лес. Взбираться по крутому склону оказалось легче, чем спускаться, но иногда Лэну казалось, что еще миг — и накренившаяся танкетка завалится и сорвется вниз. Но все обошлось. Машина выползла на ровное место, и надсадный рев двигателя сменился ровным урчанием. Лэн вылез из кабины, чтобы дать ему остыть и самому отдохнуть. Он долго разглядывал Каньон, Лес внизу, теряющиеся в дымке дали, в который раз удивляясь могуществу природы, создавшей и сохранившей такое чудо. Он вернется сюда. Непременно вернется. А пока… Лэн забрался в машину и тронул рычаги. Домой, в Город!
В Город он въехал на рассвете. Туман, лениво струящийся между зданиями и спящий в низинах, еще не рассеялся. Проснувшиеся жители еще не рисковали выбираться наружу. Газуя без особой необходимости, оглашая окрестности звуковой сиреной, включив все фары, чтобы произвести больший эффект, Лэн вел машину к центру, к Рэкетам. Двинувшаяся навстречу черная плешь ошметками разлетелась из-под гусениц. То же ждет всякого, кто осмелится заступить дорогу ему, Лэну. Завалы по бокам дороги были пустынны, но он знал, что сейчас там затаились его бывшие соседи, сограждане. Со страхом взирают они на ужасного монстра, с грохотом и лязгом двигающегося внизу. Его монстра, прирученного и подвластного только ему. Непобедимого монстра, с помощью которого Лэн отомстит всем своим обидчикам — и Рэкетам, и Воклотам, если кто еще остался жив, и… В общем, всем, кто словом или даже просто взглядом выкажет непочтение ему, всесильному и непобедимому Лэну.
Вот и Дом Рэкетов. Пушка, притулившаяся у стены. Лэн усмехнулся, вспомнив былой страх и почтение, внушаемое ранее этой жалкой невзрачной железкой. Теперь у него в распоряжении находились такие мощные орудия уничтожения, которые во много крат превосходили ее и все виденное и слышанное вместе взятые.
Остановив машину на небольшом возвышении, он неумело скорректировал наводку своей пушки, нацелив на эту телегу с обглоданными плешью колесами, и нажал на спуск. С действием пушки Лэн был знаком чисто теоретически, по книгам. Поэтому результат даже превзошел все его ожидания. От раздавшегося грохота он оглох, ослеп и потерял всякую способность мыслить. Лишь в памяти сохранился дымный след, метнувшийся к зданию, пламя и дым намного выше пушки и медленно оседающая в облако пыли стена.
Когда он пришел в себя, пыль уже осела, хотя еще стелилась понизу плотным облаком. Лэн откинул люк и закричал:
— Рэкет, выходи!
В ответ было молчание. Ни криков, ни мелькания в проемах окон теней, ни малейшего движения. Дом затаился.
— Рэкет! — заорал Лэн, чувствуя, как звериная ярость подкрадывается и овладевает сознанием. — Рэкет, ты меня слышишь!? Выходи, или я разнесу вдребезги твой Дом и тебя вместе с ним. Считаю до трех и стреляю. Раз!
При счете «два» из тени дверей выступила фигура и, спотыкаясь и пошатываясь, направилась к нему.
— Ты кто? — крикнул Лэн, когда человек приблизился. — Ты не Рэкет. Где он? Мне нужен Рэкет!
— Нет Рэкета, — отозвался тот. — Убили его.
— Кто? Когда?
— Дней десять назад. Во время набега на Севров.
— Что, Севры сильнее оказались? — удивился Лэн.
— Сильнее! — невесело усмехнулся говоривший. — Дали бы им жару, кабы пушка не подвела.
— Пушка? А-а, ну да! — рассмеялся Лэн. — Стрелять отказалась, верно?
— Ты откуда знаешь? — в глазах противника блеснула догадка. — Постой, ты — Лэн Воклот?
Лэн кивнул головой.
— Живой, значит, — в словах говорившего слышалось сожаление и упрек. Будто Лэн поступил нечестно, оставшись в живых.
— Как видишь.
— А чарка где?
— Домой ушла.