Страница 10 из 136
— Пыль, пыль, пошла прочь! — злобно шипела ваша покорная слуга, скребя вишневое сукно одежной щеткой, но противная пыль разлеталась вокруг клубами, и витрину всё чаще сотрясал звонкий чих.
Вымыв окно, почистив полки и сменив товар, я начала спускаться из витринной ниши в лавку. Нога неуклюже скользнула по влажной деревянной ступеньке и заехала по тазу. Он с грохотом опрокинулся на пол, а я с размаху уселась в лужу грязной воды, пропахшей пылью и уксусом. Озираясь, я тоненько взвыла, словно раненная мышь, и разревелась. Стоило моим всхлипам с подвываниями огласить лавку, как рядом возникла Анисия.
— Душа моя?.. — встревожено вопросила призрак.
В ответ я пробулькала что-то нечленораздельное, пытаясь одновременно помянуть Врочека, Вилька и весь белый свет в придачу. Ася мигом кинулась в кабинет Франца, чтобы сей секунд выгнать его в общий зал.
Мои упоенные рыдания в грязной луже повергли хозяина в легкий шок.
— Алана? — полувопросительно осведомился он, дабы удостовериться, что в луже сидит именно его младший книгопродавец. — Резец мне в стило! Деточка, вставай немедленно, там же мокро!
Врочек кинулся меня поднимать. Я особо не сопротивлялась.
— Старый пень, — подколодной змеей шипела парящая рядом Анисия, — довёл девочку до истерики! У-у-у, злобный торговец!
— Книгопродавец!!!! — прорычал в ответ пан Франц. — Не пречисляй меня к купеческой гильдии. Там одни мошенники и ворюги.
Старик терпеть не мог, когда его называли торговцем.
— Ты хоть под руку не лезь! Кыш, покойница!
Врочек поднял меня на ноги и усадил в кресло. Немного приведя в порядок, и поняв, что на сегодня я уже не работник, хозяин вытолкал меня домой, заявив, что прекрасно закроет лавку и без моей помощи. Ну, хоть в чем-то мы сегодня оказались единодушны...
Из личных записок Бальтазара Вилька, мага-припоя ночной стражи
Мелодичный перезвон на колокольне храма Четырех Пресветлых извещал добропорядочных жителей Кипеллена о начале вечерней службы, а просто порядочных об окончании рабочего дня. Серебряный колокол пропел ровно восемь раз, а я машинально полез за часами. Щелкнула тяжелая бронзовая крышка, и я насмешливо хмыкнул — есть все-таки в этом мире вещи незыблемые и неизменные. Стрелки показывали пять минут девятого. Я так и не выяснил — дело в неторопливости храмового быта, или моя привычка лезть вперед батьки в пекло и тут сыграла главенствующую роль. В любом случае, приятно тешить себя иллюзией, что имеешь в запасе лишние пять минут.
Я защелкнул крышку, а дежурный стражник возле дверей Управления Ночной стражи закончил осенять себя знаком Четырех и приветственно кивнул. Сам я истово верующим не был, но основные постулаты знал назубок. Всё что помогало в борьбе с нежитью, обязан знать любой уважающий себя маг, а уж сотрудник Ночной стражи и подавно. Главный обережный знак — четырехлучевая звезда. Верхушку венчает мудрая и всепрощающая Вила. Левую сторону занимает повелительница земного огня — Огнева. Правую сторону владелица огня небесного — Зарница. А на нижнем луче, свесив ножки в Полуночную бездну, качается ехидная покровительница проходимцев — Крин. Говорят, будто сами богини распределили между собой обязанности, да и кто сможет этому возразить.
Ни душ, ни свежая одежда не поправили моего настроения. Усталость после переезда вытягивала последние силы, и нога, как обычно, подло ныла, требуя немедленного отдыха. Я, морщась, поднялся по ступеням и мимолётом взглянул на высокие колонны, поддерживающие треугольный барельеф с доблестными служителями Ночной стражи попирающими неисчислимые сонмы поверженных чудовищ. Прошёл через массивные двери с металлическими пластинами похожими на лезвия мечей и свернул направо к своему кабинету.
— А вот и знаменитая ищейка, — с ядовитой насмешкой раздалось у меня за спиной.
Я остановился и театрально отряхнул плечо.
— Брызги яда, — процедил я, — средство от насекомых, которое по недоразумению назвали одеколоном, и катастрофическое отсутствие манер, — всё ещё не оборачиваясь, я задумчиво пожевал губу и предположил, — Рекар Пшкевич?
Видеть его не хотелось, но я заставил себя повернуться на каблуках. Нога не преминула возмутиться резкому движению, и меня пронзила острая боль. Если бы шесть лет назад, после встречи с топляком, я как все нормальные люди мог пить целебные зелья и лечиться, то не знал бы этих мучений. Но припой не нормальный человек, и даже самые простые микстуры не действуют на него так же, как на остальных. Совсем наоборот. Эффект может быть настолько непредсказуемым, что лучше уж иногда поковылять.
Пшкевич принял мою гримасу на свой счет. Его и без того неприятное лицо с крупным горбатым носом, впалыми щеками и маленькими, вечно сощуренными глазками, окончательно скомкалось, превратившись в пресловутый первый блин, упавший со сковороды на грязный пол. Мне даже показалось, что жидкие пепельные волосы угрожающе встопорщились, а тощая грудь выдалась вперед.
Я бы мог и не поворачиваться, спутать его с кем-нибудь иным потруднее, чем зомби с новобрачной. Сколько Пшкевича в платье не ряди, но его даже из-под фаты будет за милю видать. А уж пресловутый одеколон и того дальше. Глава кафедры боевой магии в Школе Высших Искусств и по совместительству член городского совета уставился на меня с неприкрытой неприязнью. Шесть лет назад, воспользовавшись моей неудачной стычкой с топляком, Пшкевич прибрал боевую кафедру и вытурил меня с магического факультета. Однако, за переход в Ночную стражу, я ему был даже благодарен, совсем немного в глубине души, очень глубоко, но за всё остальное…