Страница 29 из 60
Деметриос, Эстебан и Самия пришли ближе к вечеру. Только тогда я покинула свою относительно безопасную спальню. Ни за что не останусь больше наедине с этим полоумным монахом!
- Фьора, а что за лента у тебя на шее? – спросил Эстебан, когда мы сидели за столом на кухне и ели жареного цыплёнка, запивая пищу вином.
- Нравится? – я расправила бант. – Сегодня сделала. Было нечем заняться, – я старалась не терять беззаботного вида.
Самия с подозрением посмотрела на мой левый висок и на красующуюся на нём ссадину. Как раз этим местом и ударил меня Игнасио сегодня в ванной о лохань.
- Фьора, а ссадина на виске у тебя откуда? – обратил на это внимание уже Деметриос.
Надо же, какой у Деметриоса острый глаз! Заметил, что меня монах со всей дури приложил!
Я только открыла рот, собираясь рассказать обо всём, что произошло между мной и Игнасио в ванной, но я раздумала воплощать своё намерение, когда сам Игнасио вошёл в кухню и сел за стол, напротив меня.
- Я ударилась, - соврала я, поколебавшись только несколько секунд.
- Ударилась? – не поверил Деметриос. – И как же так произошло?
- Я вышивала бисером, но он у меня рассыпался. Тогда я принялась собирать его с пола, а когда поднималась, задела виском угол стола, – я ощутила, как щёки у меня запылали, окрасившись румянцем.
- Об стол, значит, ударилась? – уточнил Деметриос, как-то странно глядя на меня. Очень пристально.
- Да, – стояла я на своём. – Об стол…
При этих моих словах монах странно на меня покосился. Я ответила ему взглядом, полным гнева и презрения.
- Что ж, Фьора, осторожнее в следующий раз, - сказал Деметриос. – Не стукнись об стол. – мне показалось, что греческий учёный что-то заподозрил.
Не решаясь выдержать мой взгляд, Игнасио переключил своё внимание на анжуйское вино и жареного цыплёнка. Всё с ним понятно. Не может смотреть в глаза женщине, на которую он поднял руку и которую едва не утопил. Если Ортега такой трус, то пусть прячет от меня взгляд своих бесстыжих чёрных глаз. То-то же! Знает кошка, чьё мясо съела. Пока никто не видит, я показала Игнасио язык и принялась доедать свой ужин.
Монах даже покраснел. Вот пусть помучается! Пусть помучается так, как мучаюсь я!
Эх, Игнасио, ты многое разрушил своими руками. Сам и по своей вине лишился того, что я была готова тебе отдать: любовь, верность, руку и сердце, душу и тело… Я была готова любить тебя, пусть и вопреки мужу. Многое ты, Игнасио, пытался утопить в той ванной комнате. Ты окончательно утопил мою веру в любовь… Утопил только что зародившееся в моей душе доверие к тебе. Пожинай теперь плоды своих поступков.
- Спасибо за ужин, было очень вкусно, - поблагодарив, я отодвинула от себя пустые тарелку и бокал. – Я спать. Доброй ночи.
- Доброй ночи, Фьора, - пожелал мне Эстебан.
- Тебе не нужно выпить настойку? – напомнил Деметриос.
- Нет, спасибо, Деметриос. Думаю, что сегодня мне удастся нормально поспать, – постаралась я изобразить перед Деметриосом беззаботность.
Только Игнасио Ортега смотрел на меня, как забиваемый камнями мученик на площади. Он ничего мне не сказал. По-прежнему прятал от меня взгляд.
Я вышла из кухни и направилась к себе в спальню. Конечно, закрыла дверь на ключ и легла, не раздеваясь. Под подушкой я спрятала свою заколку. Ею вполне можно защитить себя и нанести вред противнику. Случай в ванной комнате научил меня быть осторожной. Не хватало второй раз подвергнуться риску быть задушенной, если не утопленной.
Хотя от этого безумца Игнасио Ортеги можно всего ожидать. Девственник, называется! Как-то постеснялась я спросить, где он так научился с женщинами обращаться. Нет, не в плане битья и попытки утопить, а в плане ласк. Уж точно не в своём монастыре! Напрашивается вопрос: на ком он тогда тренировался? Увы, в мой мозг закрадывались отнюдь не невинные мысли.
Деметриос правда поверил в мою выдумку со столом или только делает вид? Только бы он не погубил себя, из желания защитить меня!