Страница 13 из 96
Однако прежде чем спасать Шертеса, Мариссе его было нужно увидеть. А это оказалось, ой как не просто! Но Марисса, если чего-то хотела, могла пробить лбом любую стену, так случилось и в этот раз. Она начала с отца.
- Папа, ты разве не собираешься поздравить Шертеса с освобождением от Страга? По-моему ты обязан навестить Шертеса с женой и поговорить с ним. Возможно, Шертесу нужна помощь, ведь его замок почти разрушен, на землях, что к нему примыкают нельзя ничего вырастить. Люди, что жили там, разбежались. Я думаю, ты обязан помочь ему.
Догар неодобрительно хмыкнул. Он видел ее насквозь. Видел, что за ее обеспокоенностью, на самом деле скрывается любопытство, ей до смерти хочется увидеть не только Шертеса, но и его молодую жену.
- Марисса, - строго сказал он, - не надо меня обманывать, притворяясь, что тебя волнует: восстановит Шертес свой замок или нет. Ты хочешь увидеть его! Я думаю, это очень плохая мысль. Если я и поеду к Шертесу – то один, от таких слов отца, Марисса чуть не подпрыгнула от возмущения.
- Почему это, ты поедешь один? Я тоже с тобой поеду!
- Нет Марисса, не поедешь, - твердо ответил Догар. – Скажу по секрету, я уже подготовился к этой поездке и предупредил о ней Шертеса. Так вот, мне деликатно намекнули, что мне будут рады, а вот твой приезд будет совершенно излишен.
- Что?! – как всегда возмущенно закричала Марисса. – Почему это, мое присутствие не желательно?
- Ты сама все знаешь, и уверен, все понимаешь, так что не надо кричать, и прими это решение Шертеса, как должное.
- Ничего я принимать не буду! – прошипела девушка. – Шертес мне обязан, может быть жизнью. Ты отказался его спасать, а вот нападение, в котором я участвовала, спасло магистра Хегета. А что если, именно это не дало завершиться ритуалу, во время которого Шертес должен был погибнуть? Нет, папочка, я поеду с тобой, поскольку желаю выслушать от лорда Шертеса благодарность за свое спасение. И пусть только попробует не поблагодарить меня или высказать недовольство моим присутствием!
Однако Шертес продолжал сопротивляться присутствию Мариссы на торжественном приеме в одном из своих домов, который он сделал временной резиденцией. Тогда к нему полетело письмо, написанное магистром Хегетом. В котором, он подробно (под диктовку Мариссы) описывал подвиги, что она совершила, рискуя собственной жизнью, во имя спасения Шертеса. Мариссе было ничуть не стыдно собственной назойливости. Она была уверена, что ее приезду препятствует не Шертес, а его змеюка жена. И как только она выведет ее на чистую воду, показав во всей крассе ее черную душу, благодарность Шертеса будет такой… такой (от красочных картинок, того, как Шертес будет ее благодарить, новая уверенность в правильности своих поступков наполняла душу Мариссы, помогая ей двигаться вперед к цели).
И Шертес сдался! Отец Мариссы получил приглашение на прием, где в числе двух других дочерей (в том числе и Дейлы), упоминалась и Марисса. Ну с сестрой было все просто. Марисса всерьез предупредила ее, что теперь она и близко не должна подходить к Шертесу, а тем более разговаривать с ним. Дейла, видевшая, сколько усилий приложила сестренка, чтобы спасти вампира, благоразумно предпочла отойти в сторону, осознавая реальную опасность для своей жизни. Она даже не ехидничала и не дразнила сестру, видя, что та находится на грани срыва, тем более, что представление, которое всех, несомненно, ожидало, стоило того, чтобы отойти в сторону и полюбоваться заварушкой (которую Марисса обязательно устроит), из партера. Вот в таком настроении делегация от клана Северных вампиров, во главе со своим Правителем прибыла в дом Шертеса.
В доме было мало места, поэтому Мариссе с сестрой пришлось ютиться в одной комнате, но ее это совсем не задевало и не огорчало. Она ждала первой встречи с вампиром, и нервная дрожь нет, нет, да и выдавала ее волнение. Во-первых, она так давно не видела Шертеса, что соскучилась за ним неимоверно. Ее трясло от мысли, что через несколько часов они встретятся лицом к лицу, и она посмотрит в его глаза. Во-вторых, обида, за то, что Шертес отказался жениться на ней, но зато спокойно женился на презренной человечке, все еще жгла ее сердце. В-третьих, ей страшно хотелось увидеть разлучницу, окрутившую непреклонного лорда. А в-четвертых... а, в-четвертых, Марисса даже от себя самой прятала истинную причину своего волнения: она боялась увидеть, что Шертес женился по любви, что он счастлив со своей молодой женой. Только не это!
Наконец, наступил вечер торжественного приема. Марисса специально выбрала такое место, чтобы успеть во всех подробностях рассмотреть соперницу, до того как та сможет ее увидеть.
«Миленькая, хорошенькая, нежная», - подумала про себя Марисса и улыбнулась злобно-торжествующей улыбкой, потому что таких миленьких и хорошеньких и Шертеса в каждом городе могло быть по сотне. В молодой жене Шертеса не было НИЧЕГО, что могло бы привязать к ней такого мужчину. В ней не было ни особого огня, ни особой изюминки, что выделяла бы ее из многих, делало уникальной, неповторимой, единственной. И Марисса успокоилась. Ее глаза засияли победным блеском и она с грациозным поклоном присела перед супружеской четой.
Когда Марисса выпрямилась, то в глазах жены Шертеса она увидела то, что и надеялась увидеть: сначала изумление, а потом… испуг. «Бойся меня, бойся! - мысленно закричала Марисса. – Смотри на меня, я в твоих глазах вижу смятение и страх. Что, не ожидала, что я настолько красива?».
Потом Марисса посмотрела в глаза Шертеса: «Ты понимаешь, на кого ты меня променял? – сказал ее взгляд. – Ты видишь разницу?».
Марисса отошла в сторону, с наслаждением наблюдая, как побледнела эта выскочка, как краски сбежали с ее хорошенького личика, как опустились плечи и как жена Шертеса, все больше и больше стала напоминать курицу, попавшую под дождь. К сожалению, триумф Мариссы продлился недолго. Эта самозванка как-то незаметно не надолго исчезла из бальной залы, а когда вернулась, снова была спокойна и уверенна в себе. Такое быстрое превращение очень не понравилось Мариссе и она стала внимательно следить за соперницей, подмечая малейшие нюансы ее поведения. Чем больше Марисса наблюдала, тем беспокойнее становилось у нее на душе.