Страница 29 из 66
Это было несколько странно. Умом я понимала, что всё же люблю Богдана и пытаюсь завоевать именно его. Если бы не ошибка подавальщика, сейчас на месте худощавого мага мог оказаться именно любимый мною мягкий, мускулистый, такой уютный оборотень. Но что-то глубоко в груди подало на эту мысль протест. Я даже несколько удивилась: что это может быть — обычное желание на минуту вновь почувствовать себя «грязной» или решение плюнуть на деревенского лекаря и стать богатой графиней? Ну, а что? Вполне себе нормальное желание для меркантильной девушки. Ведьмы без состояния, связей и родственников. У одинокого в этом суровом мире существа, за которым обязательно начнётся новая охота, если оно не затаится, не спрячется как можно лучше…
Этой мысли я испугалась. Действительно страшно стало. Ведь маленькому ребенку понятно: стоит мне сменить свой социальный статус, вылезти из Обрберга в какое-то более крупное поселение, как служители тут же заинтересуются ведьмой. Глупо надеяться, что меня не узнают — у каждой ведьмы сразу после того, как она заводит свою вещь, темнеют губы. У ведьмаков проще, у них просто прядь волос меняет цвет. А что такое спрятать прядку волос и сменить цвет губ, если даже какая-нибудь ядовито-красная помада не берет? Вот и я говорю, абсолютное ничто.
Нет, лучше бы мне из Обрберга не высовываться. Здесь как-то поспокойнее.
Кстати, о «грязной»… неужели об этом подумала я?! Мама!
— Выпусти! — вновь взвизгнула. Как-то отстраненно даже осознала, что странным образом оказалась под ним, хотя до этого сидела на нем. И не нравилась мне эта поза! Без нее моей отсутствующей девичьей чести спокойнее!
— Испугалась? — проникновенно прошептал мой личный искуситель. И вот теперь я ощутила весь спектр ощущений от покусывания ушка. Ой, щекотно. И… о-о-о, приятно… но вот не понравилась мне интонация, надо выбираться.
— Ты тяжелый. Могу порекомендовать хорошую диету, — прохрипела я. Со стороны могло показаться, что это от тяжести, а на самом деле — от волны страха и странного возбуждения, которое опять же пугало сильно. — Хотя тебе не поможет. Вроде, худой, а тяжеленный!
Маг обиделся. Хорошо обиделся. Так сильно обиделся, что руки убрал. Впрочем, именно этого я и добивалась, верно?
— Ну ты и… ведьма! — сообщили мне. А потом зашуршали одеяла, ко мне вновь протянули свои конечности и рывком подняли. Так еще и наградили шлепком по очень мягкому месту… как только в темноте увидел?!
Но и я лыком не шита! Поэтому от души замахнулась и пнула что-то твердое. Потом оказалось, что это была печка… а на тот момент я взвыла так, что Мурка точно бы позавидовала, если б перед этим гулять не ушла. А потом взвыла ещё громче, потому что рядом вспыхнул магический огонёк, а я оказалась прижата к худощавой мужской груди. На секунду даже противно стало.
— Ты не крысиная попка, — вздохнул Вадим. — Ты катастрофа ходячая. То к служителям попадешь, то в озере тонуть начнешь, то печку пнешь, предварительно свалившись на меня. Ты чего вообще размахивать ногами начала?!
— Я те-тебя-а-а сту-стукнуть хо-хотела-а-а, — провыла я, внезапно обнаружив приступ заикания. Ну всё, теперь я не только уродлива, но и заика! Шик просто.
Граф вновь вздохнул и начал увлекать на пол. И поглаживать по спине начал. Мелочь, а приятнее, чем поцелуи.
— На руки тебя поднять у меня пока физических сил не хватит. И лекарь из меня так себе, но подожди минутку, — попросил он, размещая свою руку на моей пострадавшей конечности. Что маг делал следующие несколько минут, сказать не берусь. Вернее, передать с точностью. Вадим осторожно поглаживал кожу, что-то шептал и осторожно дул. И это странно, но действительно помогло, потому что боль постепенно стихала. Мне даже плакать расхотелось. Хм… я и не заметила, что сижу и позорно реву. Казалось, просто вою от боли.
А потом этот неправильный граф просто помог мне подняться, довёл до печки, проследил, как я залезаю. Добрался до своей лавки, затушил магический огонек… и все. Дальше я провалилась в сон. Впрочем, думаю, что и он недолго держался на краю сознания.
Больше этой ночью эксцессов не было.
***
Утро наступило довольно поздно, солнце уже давно сияло в зените. Вадим еще спал, сотрясая дом могучим посапыванием. Нет, никакого храпения. Он действительно тихо и мирно сопел в подушку, лежа на животе. Я даже умилилась.
На завтрак мужчине сварила овсянку. Я с ним, конечно, кушать не буду, зато немного порадую.
— А чем это так воня… э-э-э… не кипятись, я не то ляпнул! Чем это так вкусно пахнет? — спросил он, когда завтрак был уже на столе. Ну да, немного подгорела каша, отвлеклась на одну мысль. Но это стоило того!
— Завтрак на столе, я работаю, не отвлекай! — прокричала я, подхватывая свою книгу и уносясь в беседку. А всё потому, что так бездарно показывать свой план всё же не стоит. У меня же он появился.
Однажды к моей бабушке пришла девушка. Она была очень молода, но уже беременна. Причем избавляться от ребенка было уже довольно поздно, о чем бабуля не преминула сообщить посетительнице. Однако девушка лишь прижала руки к животу и попросила приготовить какое-нибудь приворотное средство, желательно не зелье, потому что её возлюбленного сложно напоить чем-то: очень тонкий нюх. Бабуля честно подумала и решила сделать наговор на булавку. Так вот, к чему я веду. Наговор на булавку сильнее, чем нашептывание на личную вещь, но слабее, чем приворотное зелье. Идеальный вариант!