Горький шоколад

— Мне сказать спасибо за то, что она все же не затащила меня в постель?

«Ну и зачем теперь-то грубить, Эль?!»

— Это была неудачная попытка пошутить, - усмехнулся мужчина. – В общем, я считаю, что не могу пустить все это на самотек. Ты определенно умная девушка, и будет глупо потерять шанс побороться за стипендию только потому, что дома у тебя сложатся какие-то «непредвиденные обстоятельства» и ты не сможешь снова прилететь в Нью-Йорк.

Эль поджала губы. Ее самое больше исключительное обстоятельство – отсутствие денег. И еще отец, который считает, что продать дочь за карточный долг – это нормальное дело.

— Поэтому я думаю, что будет логичнее всего предложить тебе остаться. Здесь, - уточнил он. – Если, конечно, ты не опасаешься, что я большой извращенец.

— О, ты точно не больной и не… Что?

Эль старалась не думать, как по-идиотски должно быть сейчас выглядит: таращится на него так, будто он только что предложил купить ее девственность. Но нет, Максимилиан Ван Дорт смог ее удивить. По крайней мере, сейчас, пока не озвучены дополнительные условия, на которых она может остаться.

«Ты должна отказаться, Эль, потому что… Ну, потому что это абсурд: находиться в доме мужчины, которого знаешь без году неделю».

— Я имела в виду, что не считаю тебя больным и не думаю, что ты изващенец, - сказал она, когда оправилась от первого шока. – Но, боюсь, не могу принять это предложение.

— Ну, раз мы оба точно знаем, что я не извращенец, то можно поинтересоваться причиной твоего отказа?

— Это… странно. – Молодец, Эль! Просто вся мудрость мира в двух словах. – Мы знаем друг друга несколько дней. С таким же успехом я могла бы постучаться в первый же попавшийся дом и попроситься на постой.

— Согласен, наше общение нельзя назвать радужным. Поэтому я хотел сначала прояснить все нюансы. Извини, но причина твоего отказа, мягко говоря, не очень разумна. Учитывая тот факт, что вопреки всему ты кажешься девушкой, способной трезво мыслить и делать разумные выводы, полагаю, ты просто стесняешься доставить мне неудобства.

— И это тоже. – Раз уж они говорят откровенно, зачем отпираться от очевидного?

— Будут еще аргументы?

— Этот кажется мне очень веским.

— А мне он кажется хренью собачьей, - с улыбкой ответил Макс.

Эль ничего не могла с собой поделать: его энергетика буквально прошибала насквозь каждую клеточку ее тела, заряжала позитивом и уверенностью, что иногда даже девчонки из грязного трейлера могут вытащить золотой билет на фабрику Вилли Вонка[2]. Сама того не желая, она улыбнулась ему в ответ. И продолжала лыбиться и растворяться в мыслях о том, как потрясающе он выглядит даже с морщинками усталости вокруг глаз. Дева Мария, да он даст фору любому двадцатилетнему. Этот мужчина словно дорогой коньяк многолетней выдержки: каждый из тридцати лет отшлифовал его вкус и запах до умопомрачительной остроты. Сейчас для подобного был точно самый неподходящий момент, но Эль до щекотки в ладонях хотелось обойти стол и уткнуться носом в шею Максимилиана Ван Дорта, чтобы на всю жизнь запомнить запах его кожи.

— Ты видела дом, Габриэль. При желании, мы можем даже не пересекаться друг с другом. Хотя это будет странно.

— Определенно.

Он, наконец, отошел от окна и сделал то, чего Эль опасалась больше всего: подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Несколько секунд просто разглядывал с высоты своего немаленького роста, при этом оставаясь наглухо закрытым для ее попыток угадать, что кроется за его непроницаемостью.

— Я понимаю, что это предложение звучит странно. Но согласись - и ситуация соответствующая. Не то, чтобы я был ревностным поборником справедливости, но мне кажется неправильным, что по нашей вине ты можешь лишиться шанса устроить свою жизнь.

— Сама виновата, - тщетно силясь казаться уверенной, сказала Эль. – Я знала, что не стоило принимать приглашение, но Марго, она как спичка - загорается и зажигает своими идеями всех вокруг.

Макс тепло улыбнулся, кивнул. Да, он точно не взял бы премию «Брат года», но и слепому видно, что Макс готов на многое ради сестры. Эль с горечью вспомнила собственного брата с его наполненными героиновым угаром глазами. В их последнюю встречу он с трудом вспомнил ее имя. Эль вспоминала это каждый раз, когда испытывала угрызения совести из-за того, что не скучает по нему и считает, что брат получил то, на что напрашивался всю жизнь.

— Считай, что ты – хорошее вложение для моих инвестиций, - сказал Макс. – Мне не помешают связи среди журналистской братии. Лет через двадцать я могу решить баллотироваться в Сенат и напомню одной знаменитой журналистке, что за ней должок. Вот и все, у меня кончились разумные аргументы.

— А есть еще и неразумные?

— Я подумывал соблазнить тебя поездкой в Диснейленд.

— Никогда не была в Диснейленде, - призналась Эль.

— Черт, а ведь я хотел начать именно с этого. – Максимилиан сделал вид, что бьет себя по лбу. А потом снова стал серьезным. – Если я тебя не убедил, то ты куда крепче многих моих коллег – они ломаются на аргументе с отложенной услугой.