Страница 16 из 107
Пока Марго не было, Эль всерьез призадумалась, а не начать ли собрать вещи. Маловероятно, что после того, как она не смогла держать язык за зубами, Максимилиан будет все так же расположен уступить им часть своей холостяцкой жизни. Точнее говоря, уступить ей. Любой нормальный человек на его месте избавился бы от раздражителя.
И все же, попытка уйти красиво казалось какой-то… неправильной. Как она будет выглядеть, если начнет складывать чемодан? Как одна из тех истеричек, которые обычно больше всего раздражают во всяких романтических драмах. Нет, она сядет и будет просто ждать возвращения Марго. И молить бога, чтобы та поддержала ее идею с переездом.
Подруг появилась спустя несколько минут, и судя по ее продолжающему полыхать гневом взгляду, она не нашла того, кого искала. Марго с грохотом захлопнула дверь, прижалась спиной к стене, словно боялась потерять опору.
— Этот засранец успел уехать, - сказала она через несколько секунд. Швырнула на тумбочку тот самый «золотой пластик» о котором говорила накануне. – Приказал своему дворецкому вручить мне его. Как будто я одна из его бабенок, от которых можно отделаться парой купюр.
Эль промолчала. Вчера Марго не была против заполучить эту карту, хоть и без нее была избалована гиперопекой матери и имела практически все, что могла пожелать. Но сейчас, когда она, Эль, по неосторожности распустила язык, все кардинально поменялось.
— Я не возьму его деньги, пусть не думает, что может так легко отделать, - продолжала злобствовать Марго. – Ненавижу его. Как только начинаю думать, что он не такой уж засранец – Макс обязательно делает что-то такое.
— Возможно, это его способ показать, что ему небезразлична твоя судьба, - попыталась вразумить ее Эль. Невероятно, Максимилиан вытер об нее ноги, а она взяла на себя роль пластика, обеляя его перед сестрой.
«Потому что я делаю это ради нее. Возможно, так Марго будет легче простить…»
— Хотя… Мне нужно пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. – Марго решительно направилась в сторону ванной. Остановилась уже в пороге и послала подруге подбадривающую улыбку. – Мой вчерашний план не отменяется. Мы выпотрошим этого сукиного сына до последнего цента. И назовем это «моральной компенсацией». Можешь пока составить список всего, что тебе нужно, Эль: сегодня Макс будет твоей фей-крестной.
Прозвучало это даже как-то зловеще.
Марго не стала завтракать, просто нахватала всего из холодильника в какой-то бумажный кейс и сунула его в рюкзак.
— Честно говоря, я бы взяла «Порш», но боюсь, что я так ла на Макса, что могу разбить ни в чем неповинное авто только чтобы досадить ему, - вслух рассуждала Марго, пока они шли по бетонной дорожке к воротам.
— Погода отличная, гулка на свежем воздухе – то, что нужно.
На всякий случай Эль посильнее нахлобучила странную широкополую шляпу, под которой берегла лицо и плечи от солнечных ожогов. Врачи говорили, что что-то в ее гормонах заставляет ее кожу поджариваться даже под рассеянными солнечными лучами. В летние месяцы она не выходила из дома без верной шляпы и вынужденно избегала маек и топов с открытыми плечами.
Добрую половину дороги Марго без умолку поносила брата на чем свет стоит. Снова и снова вспоминала ему какие-то совсем уж детские обиды, просила Эль опять пересказать подробности их разговора. В конце концов, Эль удалось слушать ее в пол уха, отвлекаясь на мелькающую на табло в вагоне рекламу.
Максимилиан прав – у нее нет запасного плана. Нет даже намека на запасной план. Она позволила себе забыться и поверить, что хотя бы сейчас удача не отвернется и вопрос с ее стипендией – дело решенное. А ведь это даже не призрачная надежда, это меньше, чем тень призрачной надежды. Она фактически сбежала от отца, не сказав ему, куда собирается. Он вообще не знал, куда и каким образом собирается поступать дочь. Все, что его интересовало – чтобы Эль всегда была рядом, на случай, если он снова по-крупному проиграет в покер и она останется единственной стоящей ставкой. Или расплатой за проигрыш. Совершенно очевидно, что даже после возвращения уже ничего не будет, как раньше. Пожив вдали от пьяного безумства и запаха марихуаны, без которой не начиналось утро отца, Эль точно знала – возвращение сломает ее.
— Пятая авеню, Габриэль Кромби, - громко продекламировала Марго, когда они окунулись в бесконечную реку человеческих тел, шум тысяч голосов и обжигающий неон вывесок и лайтбоксов. – Мать говорит, что если на земле и существует рай для шопоголика – то вот он, во плоти.
Габриэль с трудом перевела дыхание, завертела головой, словно ребенок, впервые познавший способность видеть окружающий мир. Возможно, Александра Ван Дорт не так уж не права: если бы она, Эль, хотела куда-то попасть после смерти, то именно сюда: в этот шум, грохот, отдаленные звуки музыки и умопомрачительную энергию. Жизнь здесь била фонтаном даже в полдень, и каким-то непостижимым образом проникала в каждую клеточку тела, подчиняя и отравляя самым желанным ядом на свете.
«И как ты будешь жить без всего этого, Эль, когда придется возвращаться? Что будешь делать, вспоминая этот драйв, валяясь после побоев на полу отцовского трейлера?»