Страница 87 из 100
Активизировалась охрана, Лида успела увидеть мелькающие лучи, как падают вниз другие посетители, и подумала, что глупо умирать раздавленной спасителем. Хватило минуты, чтобы женщина, не сумев даже толком подергаться, настолько плотно ее вдавили в пол, потеряла сознание.
Ард старался прикрыть Лидию со всех сторон. Приняв боевую ипостась, он сделался крупнее и, подпихивая под себя раскинувшиеся конечности женщины, следил за действиями охраны. В какой-то миг ему стало дурно, что такой красоты, как его райская птичка, больше могло не быть, и он, не отдавая себе отчета, продолжал прижиматься к спасаемой, тщательнее закрывая ее своим телом.
Лиду спасла молоденькая журналистка, с азартом фиксирующая происходящее. Это она, подползая ближе за кадром «спасения любимой», просекла, что император со всей дури разлегся на верийке. Будучи сама хрупкого телосложения, она сразу завопила:
— Слезь с нее, слезь сейчас же, ты тяжелый, раздавишь!
Как только до Арда дошло, что кричит, надрываясь, пигалица, он вскочил и замер. Лида не дышала. Кинулся ощупывать ее на предмет ранения.
— Воздух. Ей нужен воздух. Вдохни его прямо в рот. Придурок. Она задохнулась под твоей тяжестью. Если не потеряла сознания сразу после того, как ты ее грохнул о пол!
Набрав побольше воздуха, он наклонился и с силой вдул его Лиде в рот. Еще раз вдохнул, женщина поморщилась и задышала сама. Первым ее словом, слабо слышимым, но явным, было:
— Придурок.
Ард понимал, что виноват, но два раза подряд две сопливые девицы обзывают его придурком, это обидно. Он выпрямился. Требовалось дать указания охране, и вообще… Лида позвала.
— Ард, — вышло слабо. Услышала только девчонка.
— Эй, вас зовут.
Император развернулся, гордый, неоцененный, обиженный в лучших чувствах. Женщина поманила его рукой. Ничего не оставалось, как наклониться и услышать обвинения.
Лида ловко обхватила его за шею рукой и, подтягиваясь ближе, прошипела:
— Вы куда собрались, вашество? Пока не станете моим мужем, я вас ни на шаг, такого растяпу, не отпущу.
Найянец пытливо вглядывался в ее лицо, ожидая насмешки, но, поняв, что эта змея серьезно намерена связать с ним свою жизнь, улыбнулся и несмело поцеловал. Прямо в губы. Лидия замерла. Полгода она потихоньку приучала Тео целоваться. А тут сразу в губы. Маленький невинный жест заставил ее расплакаться. Она прижалась к Арду и плакала. За пережитую смерть сейчас, за любовь-обманку, что с ней случилась, за свой тысячелетний скачок. Найянец держал ее на руках и то прижимал покрепче, то, вспоминая пережитый ужас, приотпускал. Он готов был сам плакать, что он сделал не так, что его змейка плачет. Но вот Лида успокоилась, взглянула на встревоженного жениха.
— Все хорошо. Нервы. — Она слабо улыбнулась. — Найянцы же не целуются, так откуда?
— Ну-у, была у меня когда-то одна земляночка по молодости, такая оторва…
— Все, все, можешь не продолжать.
Девчонка рядом непочтительно закатила глаза, а Лида, видя, как Ард посуровел, мягко погладила его по щеке, потянулась и слегка поцеловала ответно. И тихонько, чтобы не попасть в камеру юной журналистки, прошептала:
— Как хорошо.
А дальше… Дальше все закрутилось, завертелось. Бросив переговоры, примчался Ссахл и вырвал Лиду из рук императора. Речь пошла о приличиях, репутации и «не дворняжках каких-то». Землянке не давали вставить ни слова. Это, конечно, было недопустимо. Но единственно разумный человек, коим считала Лидия Николаевна только себя, заметил радостно блестевшие глаза набившейся свободной прессы, и, отбросив амбиции свободной женщины, она принялась отыгрывать роль хрупкой прелестницы, попавшей под каток мужской тирании.
Вырвавшись из-под настойчивого внимания всех и вся, Лида связалась с сыном и тихонько отрапортовала ему и другим беспокойным мордашкам, попавшим в поле зрения, что все в порядке, развлеклась по полной, прессу покормила, сейчас летит домой. Поговорила с ребенком о проходящих соревнованиях, посопереживала неудачам и тепло попрощалась.
А дома, в тишине и спокойствии, женщину стало трясти. В голове еще роились мысли о завтрашнем гардеробе, манере поведения, подбирались остроумные фразы, но тело предало.
«Стресс, что ли?»
Лида не смогла даже налить себе попить, так сильно тряслись руки. Ссахл усадил ее на диван, закутал одеялом и подал горячий напиток.
— Я же не больная, — вяло протестуя и слабо улыбаясь, проговорила землянка.
— Не больная. Но так поступают с малышами после сильного испуга.
— Знаешь, я ведь ничего не видела, испугаться не успела.
— Лида, — жестко отрезал мужчина, — я видел, как он тебя прикрывал. Только благодаря той девчонке ты еще жива.
— А, ты про это? Да. Здесь я испугалась. Я вообще не терплю ничего давящего над собой, охватывает ужас мгновенно.
— Он поступил крайне непрофессионально. — Четыре сжатых кулака, злое лицо, суровый взгляд.
— Да ладно тебе, всегда же его защищали, а не он кого-то, научится еще.
Ссахл подхватил объемный кулек из одеяла и женщины на руки и, прижав к себе, процедил:
— Пусть учится, но не на тебе.
— Но как же замужество? — жалобно пропищала Лида, вытягивая шею из кокона.
— А ты хочешь? Утром еще не рассматривала его как мужа.
«Неразумное дитя перед отцом-мудрецом», — мысленно хихикнула жительница кокона, но вслух ответила серьезно и вдумчиво:
— Мне страшно открываться снова, боюсь любить, тем более найянца, тем более такого. Но если не он, то никто. Проживу и одна. Ты же видишь, жизнь у меня закипела, интересного вокруг много, пройдет годик-другой, и найду себе мужчину для здоровья, буду растить Кира да ждать внуков от наших мальчишек.
— Глупости говоришь.
Лидия прижалась к Ссахлу поудобнее и грустно произнесла:
— Не глупости, мой друг. Совсем не глупости. Я устала от переживаний. Чувствую себя старой. Я ведь старше тебя, Ссахл.