Страница 25 из 54
- Так вот – захожу! А его шмара – совсем сопливая девчонка вертится, глаза отводит, что-то верещит о высокой температуре, но ничего толком не говорит! Я прохожу в комнату – на постели в халате валяется огромный восточный мужчина. «На что жалуетесь?» - спрашиваю. Он откидывает полу халата, а там,- рассказчица сделала настолько красноречивый жест рукой, что все поняли, что именно она имеет в виду,- огромный, синий и весь в жутких шишках. Ужас!
У меня изумленно раскрылся рот, а вот баба Нюра проявила деловитое любопытство:
- Уши крысиные, что ли пытался пришить?
- Нет, шарики металлические вживить, - пояснила бывшая медсестра,- да неудачно! Началось нагноение, поднялась температура, и разбарабанило его причиндалы словно бревно!
- И?
- Увезли в хирургию на операцию, придурка!
Я изумленно икнула – в моей голове не укладывалось услышанное. Зато оно хорошо улеглось в памяти бабы Нюры. Что уж говорить – бутылка водки для неё была мелочью, не стоящей особого внимания! И если я, заявившись домой после кратковременного загула, рухнула в постель, то она до самого утра подбадривала себя ещё и настойкой боярышника собственноручного приготовления.
Жизнь бывшей звезды 2 конной армии была бедна событиями - не считать же развлечением запои соседей! И вдруг такой повод! Бабка за ночь накрутила себя до состояния невменяемости, окончательно уверившись, что вышеупомянутый Самвел именно её хочет лишить квартиры, и не успело ещё толком рассвести, как она оказалась на рынке возле палатки продавца тапочками.
Ни о чем не подозревающий Самвел неторопливо раскладывал на витрине свой специфический товар, когда на него бешеной тигрицей накинулась наша кавалеристка.
- Вот,- поднесла она ему прямо под нос сложенные в кукиш пальцы, - вот ты получишь мою квартиру!
- Ты чего, бабушка? – поначалу миролюбиво осведомился он, удивленно глядя на подпрыгивающее высушенное чучело старушки, - белены объелась?!
- Это ты белены объелся, … ушастый! Что, сговорился с гугнявой Кларой меня без жилья оставить? Так я и тебя и твою стерву по судам затаскаю, у меня вся грудь в орденах! Меня даже Врангель боялся, и не тебе с Кларкой протягивать к моей хате загребущие руки! Бизьмесмены (язык оригинала) фиговы! Я до президента дойду! Мне сам товарищ Сталин руку жал! Ты бы лучше за своим … следил, а то я тебе шарики железные в гляделки бессовестные запихну!
От такого количества исторических лиц прошлой эпохи, по какой-то непонятной причине мелькавших в разговоре, Самвел несколько оторопел. Но так как баба Нюра продолжала и дальше скакать и размахивать руками, он быстро пришел в себя.
- Скажи, - оскорблено загудел мужик в ответ,- чем обидел? Может, тапки порвались? Так я новые дам, только успокойся, не прыгай, пожалуйста!
- Это ты своей Кларе колченогой тапки белые справляй! Только суньтесь в мою квартиру - дырку вмиг промеж рогов проделаю, злыдни поганые! Мне товарищ Котовский именной револьвер подарил!
Постоянно повторяющееся имя «Клара» в речи сумасшедшей старухи, наконец-то, привлекло внимание недоумевающего продавца тапок.
- Кто такая эта Клара, уважаемая? Почему ты меня рядом с этой женщиной поминаешь?
- А то сам не знаешь, с кем собрался порядочных людей в бомжей превращать! Зубника нашего жена – Кларка-гугнявка!
- Клара Федоровна? – наконец догадался Самвел, даже обрадовавшись, что хоть что-то прояснилось в этой темной истории,- а ты кто?
- Я - Анна Никаноровна Шелест! И я вам свою квартиру не отдам!
- Сам не возьму! С чего это ты, Анна Никаноровна, решила, что я хочу твою квартиру отобрать? Да ещё вместе с Кларой Федоровной?
- Так Кларка - проститутка сама сказала Людке - библиотекарше, что продала её квартиру тебе, мафия, за 10 тыс. серебряников! А Людка, мол, пусть убирается из дома вместе с дитенком, потому что тебе, бандиту, жить негде! А следующая-то в вашем поганом списке – я!
Так с пятого на десятое эти двое, наконец-то, добрались до меня.
А я в самом что ни на есть плохом настроении, открыла библиотеку, вяло поприветствовав толкущегося у дверей товарища Широкопляса, жаждущего перед очередным партсобранием просмотреть подшивки газеты «Комсомольская правда».
Неспешно сняла пальто, надела рабочий халат и поправила у зеркала прическу. Я собиралась заняться списанием книг, поэтому надумала после обеда закрыть библиотеку для читателей, и принялась от руки набрасывать объявление, когда дверь скрипнула, и на пороге появился какой-то огромный мужчина кавказской внешности с большой коробкой в руках.
Наверное, дверь перепутал.
- Это библиотека! – вежливо указала я на его ошибку,- вход в аптеку с другой стороны!
Но тот с грохотом поставил коробку на пол:
- Это тебе, уважаемая! – с чувством заявил он,- носи сама и детям дай! Хорошие тапочки, мамой клянусь! Лучше не найдешь!
Сразу же догадавшись, что передо мной легендарный Самвел, под штанами которого скрывается нечто ужасное, я от страха завопила, как сирена:
- Товарищ Широкопляс, товарищ Широкопляс!
Но перепуганный дед в мановение ока забился в подсобку, а базарный «мафиози» защитным жестом вытянув руки перед собой, успокаивающе забормотал:
- Хотите широко плясать, уважаемая, пляшите! Я сам лезгинку танцевать люблю! Тапочки оденьте и пляшите! Не нужна мне ваша квартира, мне вообще от вас ничего не нужно! Не надо на меня вашу бабушку натравливать! Вот – тапочки у меня есть, а 10 тысяч – нет! Я просил Клару Федоровну помочь снять мне квартиру, а не купить!
Это потом я и плакала, и смеялась - вполне предсказуемо началась истерика. А в тот момент только и смогла выдавить:
- Не надо мне ваших тапочек!