Страница 82 из 91
Так, что-то настроение мрачное, на меня это не похоже. У меня все получится, я вернусь домой и обниму своих сестренок. Мне больше ничего не надо для счастья, лишь бы они были живы и здоровы. Представляю своих маленьких вредин, еле заметно улыбаюсь и наконец-то чувствую то, что должна: решимость и покой с приливом энергии.
– Настасья, – зову, сев на лежанке, и незаметно улыбаюсь.
– Любава? Я видела кровь, что-то случилось? – испуганно зашептала подруга, придвинувшись к решетке.
– У меня для тебя три новости: плохая, очень плохая и хорошая, – иронично улыбаюсь, ибо для меня все новости плохие. – С какой начать?
– С хорошей? – нерешительно предложила магесса, решив не акцентировать внимание на своих вопросах.
– Ты, помнится, говорила, что для побега нам нужна жена главнокомандующего? – с трудом заставляю себя говорить.
– Ну да, – заинтересованно подхватывает подруга, – ты видела ее?
– Лучше, – мрачно решаюсь признаться, – я и есть жена этого монстра, одна из двух точнее.
В ответ на мое нелепое признание повисла гнетущая тишина. Язык зачесался оправдаться.
– Понимаешь, их главнокомандующему зачем-то гарем понадобился, может, ему, как Хану Ледвиги, он положен по статусу? А может просто от невесты своей страшной хотел избавиться? Не знаю, знаю лишь, что попала, как и та ледвижская девчонка, что вторая жена.
– А плохая новость какая тогда? – загробным голосом прерывает поток моего неуместного красноречия магесса.
Странно, она не задает вопросов, словно обо всем знала с самого начала. Прижимаюсь лицом к решетке, пытаясь ее рассмотреть, но она сидит в дальнем углу камеры, прижав руки в кандалах к груди.
– Их король прибыл, если бежать, то нужно сегодня, времени осталось мало, – нервно бью пальцем по ржавому пруту решетки.
– Ты говорила новости три, – напоминает Настасья.
– Три? – несколько рассеянно переспрашиваю. – Точно, самая плохая новость в том, что…
Рассказать ей о маньячке или не стоит? Если расскажу, что меня хочет убить маньячка, придётся рассказать причину, рассказать обо всем, что происходило раньше. Как я наблюдала за схваткой ночной гостьи и монстра, их поцелуем и смертельным ранением, что за ним последовало. Как он вообще тогда выжил? Думала, подох, когда держала его тело, а Маратик принялся проводить тот дурацкий ритуал… Ритуал! РИТУАЛ!!!
От догадки стремительно поднимаюсь на ноги и начинаю нервно расхаживать туда-сюда по камере. Во всём виноват именно тот ритуал, о котором он говорил! Больше подобных моментов не было. Ощущение, что маг делал что-то не только с монстром, но и со мной тогда возникло не сразу, а потом стало слишком поздно. Хотя разве он не просто забрал у меня энергию и передал ее монстру? Нет? Я не понимаю этого, может, Настасья об этом знает больше, но спрашивать ее сейчас слишком опасно, она не поймет. Возможно, даже подумает, что я – шпионка монстра, или переметнулась в лагерь врагов, и плакал мой побег.
Что он конкретно говорил? Ну же, Любава, вспоминай!!!
– Любава? – позвала Настасья, но я ее еле услышала, голова занята другим.
«Вы связаны, я вас связал!» – первое, что вспоминаю из той гневной тирады Маратика. Он нас связал, ну, это понятно, провел ритуал.
«Приди в себя, монстр не умеет любить!» Об этом-то я зачем вспомнила? Видимо, схожу понемногу с ума.
Но Маратик прав, любить он не умеет или уже не может. Вообще не понимаю, как его земля носит.
«Ты жива исключительно потому, что я пожалел тебя и не закончил ритуал!» – ещё одни слова Маратика всплыли в моей памяти. Пожалел? О какой жалости он говорил? Врагов не надо жалеть, даже женщин, а он пожалел. Мы, кажется, разговаривали с ним тогда, но я не помню о чем, вроде о моих девочках. Потому он меня пожалел?
Там было что-то ещё, он говорил о чем-то ещё. Вспоминай! Хватаюсь руками за прутья и до боли сжимаю их, стараясь вспомнить какую-то странную фразу, которую он произнёс в конце. Это же было буквально пару часов назад, плевать, что потом монстр совсем задурил мне голову.
«Вы теперь связаны и, если ты чувствуешь – он тоже чувствует!» – это Марат сказал в конце, прежде чем появился монстр. В этих словах есть что-то такое, что цепляет, глубокий смысл, что ли.
– Если чувствую я, он тоже чувствует, – шепчу тихо и разжимаю окровавленную и грязную ладонь.
Маратик откуда-то знал, что монстр вот-вот заявится к нему в кабинет. Когда же тот появился его правая рука, как моя кровоточила. Это все, мягко говоря, подозрительно.
– Любава, что происходит? Что ты там бормочешь? – занервничала Настасья.
Отмахиваюсь от нее, пребывая не в состоянии с ней говорить. Итак, что мы имеем? Связь с монстром, которую сложно игнорировать ввиду того, что всего лишь касаясь его, я понимаю, о чем говорят серенькие. К тому же обмен воспоминаниями явно подтверждает существование некой странной связи. Я только о ней узнала, так уже разрушить хочу, но не знаю, как. Если мы действительно связаны, то насколько сильна эта связь? Настолько, что мы с монстром женаты, или все же нет? Маратик говорил, что наши церемонии вступления в супружество похожи, но у нас особый случай. Голова гудит от излишков информации и головоломок.
«Теперь я не смогу убить тебя, жена!» – вот что сказал мне монстр после нашего поцелуя и моей первой попытки его убить.
Не смогу тебя убить …
Что если он не сможет меня убить не из-за женитьбы? Сомневаюсь, что у них на самом деле есть такое правило или традиция. Что если причина его слов совсем иная и куда проще? Чувствую я, значит, то же, что чувствует он, так сказал Маратик. Но правая рука монстра тоже кровоточила, как и моя. Значит, не только чувствую, но и получаю по полной программе. Как иначе объяснить то, что монстр появился в кабинете сразу же после того, как я поранила руку?
«Думаешь, почему он бросился за тобой в пылающее поле? От безграничной любви с первого взгляда? Приди в себя, монстр не умеет любить!» – говорил еще Маратик, и вот здесь берет начало моя безумная теория. Что если тот ритуал, что проводил заместитель над полумертвым монстром, связал нас монстром крепче, чем обычный брак? Что если мы теперь связаны телесно? И та фраза Маратика означает, что монстр действительно почувствовал, что мне больно и потому прилетел за мной? Что если мы связаны до такой степени, что стоит мне ранить себя, рана появится и у него тоже? То есть на поле он бросился за мной, потому что трясся за свою шкуру, как и намекал Маратик. И если умру я, то он тоже умрет? Это ведь объясняет его внезапный интерес к моей скромной персоне, его слова о женитьбе и том, что он не может меня убить.