Селена

Несколько столетий до рождения Рыжего на границе Дейгны и Огенелесья (Тогда еще просто Вольных лесов) открылся межмировой портал. Из этой нестабильной, плюющейся молниями дыры вывалелись полуживые, местами окровавленые, охваченные огнем волки. Тогда этому никто не придал особого значения. Они были не первыми и не последними. Вольные леса были дикими, непроходимыми, а главное из-за отсутствия каких-либо источников магии и полезных ископаемых, никому не нужными. Леса были пристанищем малых народностей, отщепенцев и диких оборотней. На Селене давно уже поговаривали, что нужно вычестить Лес от всякой швали и прзвать сей оплот бродяг к порядку. Но нелюдям не было нужды в этих землях. Со своими бы разобраться. Им еле-еле удавалось удерживать население от вымирания.

Люди может быть были бы и рады прибрать ничейные земли к рукам, да роток был маловат. На захват земель сил им еще, быть может, хватило бы, а вот удержать уже нет.

Так что появление новой переменной всем было только на руку. Стоило волкам немного прийти в себя и зализать раны, как их вожак поспешил засвидетельствовать свое почтение главам всех государств и попросить убежища и приют. Они бежали из родного мира, поскольку тот захватили хаоситы – жутки твари. Пришлые уверили, что не стоит переживать о  нашествии хаоситов и на этот мир. Монстры не смогут пройти по следам беженцев – на той стороне остались храбрейшие из волков. Остались смертники, которые активировали артефакт и заклинание, уничтожившие всех порождений. К глубочайшему сожелению, в небытие отправился и мир.

Тогда, впервые после уничтожения сирен, на самит собрались все правители мира. Решение было принято довольно бысро – отдать пришлым волкам Вольные леса (прозваные в народе Лихолесьем), подписать с ними мир и тем самым разом избавиться от обоих проблем. Драконы, правда, немного поворчали, но они всегда ворчат. Разумные ящеры всегда желали быть едиными правителями Селены. И после гибели Сирен не осталось силы способной противостоять им.  Но к радости всех остальных народов Селены, дальше пространных разговоров у драконов не заходило. Слишком уж эти высокомерные ящерици были неповоротливы и самолюбивы.

Но вот только не в случае с пришлыми. Как только стало известно, что волки, такие же дети первозданного огня, как драконы встали на дыбы. Император потребовал от Огнелесья признания Дейгны метрополией, а драконов своими сюзеренами. По замыслу драконов огненные волки должны были стать васалами на манер саламандр.

Но тут уж волки не стерпели. Они еще помнили свое прошлое величие и родной мир, где они были равны драконам. На Селене волки не претендовали на прежние лавры, но и идти в лакеи к кому-либо не желали. Вот тут-то и грянул гром. Селену потрясло очередное бедствие, она еще не отошла от вымирания Сирен, а тут драконы объявляют войну волкам. Все делали ставку на драконов и сразу поставили крест на еще не окрепшем государстве.

Но не тут-то было. Волки успели укрепиться. Они подчинили себе большинство малых народностей, вервольфов и других двуипостасых; изничтожили разбойников; а всех несогласных благополучно вытеснили за границы Огнелесья. Огненые волки оказались на диву активным народом. Их кипучая энергия подпитывалась самой стихией. И первым делом волки пропитали свою новую землю своей кровью и провели древний обряд принятия.

И драконы были вынуждены отхлынуть, словно волне от утеса. Ведь сама земля, сам мир стал на защиту волков. А так как блицкрга не вышло, то война перешла в затяжную фазу дипломотичных переговоров и мелких стычек. Это было поражением драконов. Мир уже не просто принял, а стал сживаться с новыми, пусть и чужими носителями первостихии. И драконы стали терять свою ветку первенства – хранителей мира. Но они все еще оставались первородными, древней, гордой, а главное сильно рассой.

Затяжная, нудная война между хранителями стала утомлять другие рассы, но что более важно – пугать их. Императору драконов и Вожаку огненных волков поставили ультиматум. И им пришлось подчиниться. Хранители не  имеют права стать причиной всемирной войны, за такое их может отринуть сама стихия.

Так что драконы смирили свою гордыню, а волки усмирили свою животную ярость. Темному царству досталась неблагодарная роль посредника. Пока двое правителей, обремененные опытом и амбициями, собачились за столом переговоров, их наследники развлекались под опекой Темного кронпринца. Уже и никто и не вспомнит, как так вышло, но одним не самым прекрасным утром (а если быть более точным, то послеобеденным часом) принцесса драконов и старший сын волков проснулись в одной постели. Обоих мучало похмелье и оба ничего не могли вспомнить о прошлом дне. К еще большему их несчастью, обоих любовников застукали их отцы, одновременно. И тут же нашли решение всех их разногласий – политический брак – извечная палочка-выручалочка всех самодержцев. Брак на сотню лет или на вечно, если родиться мальчик.

И все было бы хорошо, если бы... ох, это «если бы». Неизвестно кто, неизвестно как, но на исходе первого года перемирие было нарушено. Гордую, свободолюбивую драконицу взяли под стражу и, что самое ужасное, - лишили неба, заперев в аниамантовой (камень, блокирующий магию) комнате. К части волченка (ее мужа и наследника клана), стоит заметить, что он был резко против. К несчастью волченка, он полюбил свою навязаную жену, а как известно, волки любят лишь раз и на всю жизнь. Вот только наследник был все еще очень юн и физически не мог пойти против воли вожака. Так что его заперли в соседней комнате, от греха по дальше.

А вот драконица могла. Капризная, высокомерная, как и все драконы, принцесса не простила «предавшего» ее супруга. И она возжелала мести. Как оказалось слой аниамантия толщиной в сантиметр ничего не может противопоставить силе взбешенной драконици. Мжду прочим, несколько унций в кармане хватит, чтоб заблокировать средненькой руки мага. Принцесса в несколько ударов своей маленькой ножки разбила в дребезги одну из пластин аниамантия. А там... Драконы, все же, хранители этого мира и первородные дети стихий, а не рядовые маги. Кончилось все тем, что волчья тюрьма разлетелась на миллион осколков, словно от взрыва. Наследника тогда хорошо привалило осколками, а на память ему остался чудовищный шрам на все лицо.