Страница 42 из 107
беспомощно уставив циферблат
на голый стебель розовой герберы.
Уже листва желтеет на ветвях.
Ещё чуть-чуть потеплится душа – и
я, кажется, осыплюсь, словно прах,
смешав слова до тихого шуршанья.
Зовёшь уехать… Смятая постель.
Сквозняк тепло из комнаты уносит.
Не торопи. Сейчас я просто тень,
не явь, не сон, не август и не осень.
Белеют окна проблесками дня –
мои давно намоленные складни.
Успение назавтра отзвонят,
и битых яблок полон палисадник…
ЛОВИ МЕНЯ
Лови меня на первую звезду,
на бабочку, уснувшую в подъезде,
на тёплый запах чая с чабрецом.
Я звон росы в простуженном саду,
я ниточка, сшивающая вместе
шаги и скрип состарившихся лестниц,
и день, и ночь, и сон заподлицо.
Я птиц полночных зябкий пересвист
(на ощупь звук прозрачный и ребристый —
пустой стакан на лунном пятаке).
За полем чёрной коркой запеклись
леса, леса... И, вынырнув из свиста,
тяжёлый жук утробно и басисто
взлетит, провоет, стихнет вдалеке.
Трава под ветром выдохнет: не трошшь…
Сойдутся тучи тёмными горбами.
Лови меня, как дети ловят дождь, –
губами…
ЗА ЛИХОЙ РЕКОЙ
За Лихой рекой под Аксаем
в деревнях огни угасают.
Горько мыкнет скот, разорётся кот
да зайдутся Жучка с Кусаем.
Где ржавеют падуб да ясень
и уходит бес восвояси,
хлопот крыл — и вот молит Бога кто-т
у резных церковных балясин.
Разольётся марево-морок,
из травы поднимаясь сорной...
Даже дом пустой — не пускай, постой,
на постой паломницу в чёрном.
Будет вещий сон несчастливым.
Скрипнет дверь и качнётся слива...
От крыльца в кусты — птичьих лап кресты
да вороний грай над обрывом.
А Господь один-то и знает,
что за души кружатся в стае...
По домам нишкни. Не горят огни
за Лихой рекой под Аксаем.
МЦХЕТА
В грузинских сёлах жёлто зреет осень
хурмой на тёмной зелени садов.
Приснившееся, кажется, сбылось, и
закат горяч, растрёпан и багров.
И вдалеке, в густой закатной гари,
приютом обретённого креста
чернеет на скале извечный Джвари,
эпохами прочитанный с листа.
Я здесь чужак. Но хочется остаться
средь тьмы и тьмы разбросанных камней.
Здесь ветер вяжет запахи акаций
в мудрёный узел с памятью моей.
И на меня, взошедшую озимо
среди руин и таинства апсид,
Иисус, похожий ликом на грузина,