Страница 19 из 89
— Да ну тебя! — отмахнулась Избранная, — Я же серьезно спросила!
— Вообще, их обычно сразу закалывают, — ответила я уже нормальным голосом. — Толку о них в хозяйстве никакого, а жрет такая тварь как целый скотный двор. Даже не спрашивай, зачем их дядюшка держал, все равно не знаю.
На самом деле, были у меня на этот счет кое-какие мысли, но делиться ими со своей подопечной я не собиралась.
К счастью, Избранную, похоже, лошадки волновали больше, чем темные делишки почтенного Эгиля.
— И никогда такого не было, чтоб много и сразу собралось? — протянула она недоверчиво. — Прямо никогда-никогда? Да ладно, так я и поверила!
Я наморщила лоб, честно пытаясь припомнить что-то подобное. И, как ни странно, вспомнила:
— Не знаю, можно ли верить этим россказням, но слышала я как-то, что на юге один богатей вообразил, будто если этих тварей собрать побольше, то обретут они мудрость неимоверную и тут же выдумают нечто важное и для всех полезное. Подсчитал даже, что надо их для такого дела триста тридцать три. Так вот, стал он их собирать, где только мог, и на подворье свое свозить. Много собрал, сотни две точно, да только странное дело произошло. Возвращается он как-то с очередной парой, а вместо угодий его богатых пустырь вытоптанный, а к горизонту полоса тянется, копытами в земле выбитая. Тут лошадки, что он с собой привел, из рук поводья вырвали и по полосе этой в даль ускакали. Делать нечего, пришлось ему следом отправиться. День идет, два идет — все конца-края не видно. Долго шел, аж сапоги до дыр стоптал хоть и новые почти были. И вот приходит он на берег моря. Видит — обрыв высокий и след от копыт до самого края обрыва тянется. Ближе подошел, вниз с обрыва глянул — нет никого, только волны шумят. Понял он тогда, что от большого ума только разруха одна, а проку никакого. Заплакал он горько и хотел уже следом за мечтой своей в море прыгать, да только слышит — как будто зовет его кто-то. Оборачивается, а на камне...
Я замолчала, пытаясь хоть что-то высмотреть впереди. Легкая дымка, встретившая нас на этом куске, как-то незаметно сгустилась в плотный туман.
— Ну, обернулся он, и что? — напомнила о себе Избранная, — Что на камне было?
— Да подожди ты со своими камнями. Видишь, туман какой? — я остановила лошадь и спешилась. — Ты тоже слезай, дальше пешком пойдем.
А дальше стало только хуже.
Проклятый туман и не думал рассеиваться, будто чья-то злая воля направляла его, чтобы сбить нас с пути, и сколько я не всматривалась в эту сероватую муть — нужный ориентир как сквозь землю провалился. Хуже всего было то, что все звуки от нашего маленького отряда будто впитывались в туман, а потом возвращались к нам, снова и снова. Скоро мне начало казаться, вокруг нас скачет тысяча чудовищных коней, а впереди только высокая скала и холодные жадные волны. Не знаю, о чем думала в это время Избранная, но когда я протянула ей руку так вцепилась в нее, что чуть не оторвала..
Некоторое время мы просто брели в тумане, как потерявшиеся дети, и я все никак не хотела себе признаться, что даже не представляю где мы и как отсюда выбраться.
Вдруг внутри меня будто труба тревожная взвыла, и я замерла на полушаге, прислушиваясь.
— Что такое? — всполошилась рыжая.
Ее пальцы в моей руке были совсем холодными и мелко дрожали.
— Не знаю, но что-то не так, — нехотя отозвалась я, — Вперед идти нельзя.
— Вот только не говори, что мы заблудились!
Избранную уже трясло от страха. Ладно, не только ее. Меня тоже.
— Да какая разница, что я теперь скажу? — отмахнулась я, потерла усталые глаза и отчаянно уставилась вперед, все еще надеясь разглядеть нужный ориентир. — Этот кусок давно должен был закончится, но не закончился. И ориентир я пропустить не могла. Значит, не было его. А впереди точно плохой кусок, может и не один, так что придется возвращаться неизвестно сколько, а я даже не могу определить, где мы и карта не поможет, ничего же не видно. Здесь вообще все неправильно, понимаешь? Слишком тепло для зимы, да еще и туман этот стран…
— Хочешь прикол? — вдруг перебила Избранная. — Мы уже сколько стоим, минут пять, да? А эхо до сих пор тыгдым-тыгдым-тыгдымкает.
Теперь, когда она это сказала, я тоже услышала. Тяжелая, мерная поступь, от которой седая пелена тумана вздрагивала и расползалась косматыми клочьями. Звук медленно, но верно приближался. Мы с рыжей вцепились друг в дружку и хором выдохнули:
— Лошадиный бог!
— Элечка, миленькая, ну сделай что-нибудь, ну пожалуйста! — взмолилась моя подопечная, встряхивая меня, будто куль с горохом. Странное дело, но это помогло — ко мне вернулась способность связно мыслить.
Ясно было, что нас не легендарное чудище догоняет, скорее уж кто-то из дядькиных людей случайно на нужный кусок выскочил. Будь я одна, то постояла бы тихонько на обочине в тумане, пока погоня мимо не проедет, но провернуть такую штуку с парой злобных малоуправляемых кобыл и неуправляемой перепуганной девицей не получится.
Топот уже оглушал, и казалось, что всадник вот-вот вынырнет из тумана прямо за нашими спинами, когда я решилась. Крепко стиснув в одной руке уздечку, а в другой дрожащие пальцы Избранной, я зацепилась взглядом за какую-то выбоину на одной из дорог и шагнула вперед.
Первая мысль была о том, что мы, кажется, еще живы. Вторая, что тумана тут нет и зловещего топота за спиной тоже. А третью мне не дала додумать рыжая, так стиснувшая мои пальцы, что я не выдержала и заорала.
— Ой, сорри, я не хотела, — виновато лепетала эта вредительница, пока я трясла кистью и шипела бессвязные ругательства. — Ну прости! Очканула просто, ну, в смысле, испугалась сильно.