Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 48 из 49

— А меня не спрашивают, — не подумав, от всей души ляпнул я.

— Тебя что, шантажируют?! — испугалась Писарева, фантазия у которой оказалась не беднее моей.

— Нет-нет, — я отчаянно замотал головой. — Это… это такая специальная работа. Короче, мой долг помочь. Я не могу отказаться.

Она надломлено кивнула.

— Это можно понять.

— Пожалуйста, не говори моей бабушке, что я пропускаю учебу, — попросил я. — Она расстроится.

Писа серьезно-пресерьезно посмотрела на меня.

— Не скажу, конечно. Если это для тебя так важно.

— Важно, — подтвердил я.

— А что мне в университете сказать?

— То, что я по возможности вернусь, а пока болею.

— Что значит «по возможности»? — прицепилась она. — Тебя же отчислят!

— Не успеют, — без всякой уверенности сказал я. — Я постараюсь появиться как можно скорее. Но это зависит не от меня.

— А можно я еще влезу не в свое дело? — снова спросила Писа. Прошлый ее вопрос был довольно болезненным, и я насторожился, но все же кивнул.

— По-моему, мы оба уже по уши увязли не в своих делах.

И она спросила:





— Это вы из-за этой твоей новой работы с Бардаковым поссорились? Он о тебе теперь и слышать не желает и съездить к тебе отказался.

Я боялся какого-нибудь более личного вопроса, как, например, о родителях, но этот оказался очень даже ничего.

— Из-за этого, — ответил я. — Мы с ним не имели секретов друг от друга, а о новой работе я распространяться не имею права. А он считает, что от друзей ничего нельзя скрывать. Я тоже так считал, но обстоятельства изменились.

— П-понятно, — протянула Ленка. — Ничего, что я спросила?

— Если бы я не захотел, я бы не ответил, — заверил я. — И палкой бы не заставила.

— Это уж точно…

— А ты завтра… — я посмотрел на часы и исправился, — сегодня на учебу не пойдешь?

— Конечно нет. У меня мозги на занятиях в трубку свернутся. Я не мазохистка все-таки. Так что пройдусь, приду домой, скажу, что занятия раньше закончились.

— А ты в каком районе живешь? — поинтересовался я, чувствуя, что начинаю засыпать.

— На Первой речке, — ответила она. — Отсюда не слишком близко, так что пока доеду, глядишь, и родители на работу уйдут. Лишь бы синяков на лице не осталось…

— Их уже нет, — заверил я. — Вон зеркало.

Она поднялась и посмотрела на себя. И ее лицо впервые озарила настоящая, широкая, радостная улыбка.

— И правда нет! — воскликнула Писарева, не веря собственным глазам.

И только той ночью я впервые понял, как это хорошо исцелять людей.