Ветер

27сентября

Никогда не думали, что ветер живой? Что он тоже все чувствует и все понимает? Если быть честным, то до этого дня я действительно об этом не думал. Не думал я и о том, что этот самый ветер может подчиняться мне одному…

Проснулся я оттого, что по мне кто-то прыгает. «Может, снится?» — была моя первая мысль. «Нет, не снится, — уже через минуту понял я. — Пурген, я тебя ненавижу!»

Я открыл глаза. Здоровенный котяра, задрав хвост трубой, с самым воинственным видом скакал по моему одеялу.

— Проваливай, — пробормотал я. — Рано, будильник еще не звонил, — и повернулся на другой бок. Но не тут-то было.

— Вставай! — заорал мне Пурген в самое ухо. — Начхать я хотел на будильник. Есть хочу! Хочу есть! Есть! Есть! Есть! Завел зверюшку — корми. А то уйду. Уйду! Что за дом, где порядочного кота не кормят?! Что за маг?!

— А я еще и не маг, — сонно напомнил я.

Котяра презрительно фыркнул.

— Кому хошь, ври, но не интеллигенту Пургену. Вон у тебя какая магическая аура. Как факел пылаешь.

Я аж подскочил и уставился на свои вытянутые руки. Да нет, ничего нового и уж тем более напоминающего факел я не обнаружил.

— Чего врешь, гад? — обиделся я.

— Кто врет? Я вру? Я? — в свою очередь заверещал кот. — Да ты только посмотри в мои честные глаза. Посмотри!

— Да видел я твои глаза.

— А я видел и вижу твою магическую ауру. Она у тебя яркая-преяркая, ярче, чем у Захара. И белая-белая. Короче, чистая, как у младенца.

— И что это значит? — не понял я.

— Как — что? То, что ты белый маг. А насчет ауры не боись, наверняка, потом научат, как ее глядеть. Это мы, животные, высшая раса, с рождения ее видим, ну то есть, знаем, как смотреть, чтобы проверить, маг человек или не маг. Сам посуди, если видеть ауры все время, в глазах зарябит… — он вдруг замолчал, будто вспомнил нечто важное. — Есть давай! Есть!

Я задумчиво почесал затылок.

— А что тебе есть-то? «Вискаса» у нас нет.

Он посмотрел на меня как на полного идиота.

— Какой еще «Вискас»?! — заорал Пурген. — Мясо! Хочу мяса!

— Мясо, — передразнил я, встал, всунул ноги в тапки и в пижаме поплелся на кухню.

Было так рано, что еще даже бабушка спала, а она неизменно вставала раньше всех.

— Мясо! — продолжал орать Пурген и для вида пару раз мяукнул.

— А чего Светку не попросил?

— Разве ж ей объяснишь, что я хочу мяса? Мяса! Мяса! Мяса-мяса-мяса! — и он принялся подпрыгивать, стоя у холодильника. — Давай мяса!

Я распахнул холодильник, и на меня тут же уставился сидящий на полке Костик. Он заулыбался мне.

— Спасибо за пряник.

— Не за что, — отмахнулся. — Слушай, у нас мясо есть?

— Какое? — посерьезнел Костик.

— Копчененькое! — заверещал Пурген.

— Момент! — и Костя начал рыться в холодильнике. — Нету, — через минуту сообщил он. — Никакого мяса нету.

У Пургена были такие глаза, что мне показалось, он сейчас заплачет.

— Зато колбаса есть, — сказал холодильный.

— Давай! — заорал кот.

Костик протянул мне палку колбасы, и я отрезал Пургену сразу грамм двести.

— Мало, — пробурчал он и набросился на еду, будто не ел по крайней мере недели две.

Я поблагодарил Костика за помощь и захлопнул холодильник.

— Не любят, не кормят, не ценят, — бурчал Пурген, не переставая жевать.

Я сделал вид, что не заметил его оскорбленных речей, и пошел собираться на занятия. На сегодня Захар мне встречи не назначал, и я решил, что вполне могу пойти в университет. Получить образование, к которому столько стремился, мне все-таки хотелось.

***

Весь день я старался избегать Уха, потому что знал: он начнет задавать вопросы. Конечно, он мой друг и я его ценю. Но, во-первых, где гарантия, что он не примет меня за психа, во-вторых, если поверит, что я волшебник, это может быть для него опасным. А подвергать друга опасности я отчаянно не хотел.

А вообще, день прошел из рук вон плохо. Мне показалось, что все окружающие так далеки от меня, что нас с ними вдруг разделила упавшая невидимая, но ощутимая стенка, что эти люди не знают и половины того, что делается в мире.

Да, денек начался поганенько, к тому же я успел поцапаться с Писой, которая после того, как стала новой любимицей ОЖМщика, все время была со мной излишне любезной, так как заняла мое место. Да еще и сам Родион Романович подпортил настроение, напомнив, что я должен ему сказку. Ну какую сказку? О какой сказке может идти речь, когда у меня самого жизнь превратилась в сказку? Но преподавателю я, естественно, ответил, что тружусь в поте лица. Не знаю, поверил ли, да мне, в общем, было все равно. К сроку обязательно напишу эту сказку-мучительницу…