Руины веры

Девочка смеется, летнее солнце отражается в капельках росы на газоне…

Яркие банты и яркое платье…

Искренний смех…

Просыпаюсь и поднимаюсь рывком. Мчусь в ванную, чтобы умыться ледяной водой и прийти в себя. Снова этот проклятый сон, снова эта девочка!

В дверь стучат. Не реагирую несколько секунд, судорожно сжимая кулаки и усмиряя тяжелое дыхание. Потом цепляю маску спокойствия и иду открывать.

— Ты же говорил, что не гардеробщик, — усмехаюсь, обнаруживая Питера с моей кепкой в руках на пороге.

Он кривится.

— Очень смешно. Держи свою ценность, остряк.

Вырываю желанный предмет из его рук, будто без него мне трудно дышать, и тут же напяливаю на себя.

— Что тебе от этой кепки? — комментирует мой будущий связной. — Пол-лица закрывает.

В этом и суть, но только отмахиваюсь.

— Пошли, — торопит меня Питер. — Нас ждет полковник.

— Зачем?

— Это я обязан ему докладывать о своих действиях, а не наоборот, — неудачно острит Пит.

Морщусь. Не спорю.

— Пошли.

Мне нечего собирать: одежда, которую мне выдали, на мне, другой у меня нет, кепку вернули. Поэтому послушно выхожу вслед за своим будущим связным. Связной… Даже звучит нереалистично.

Впрочем, буду ли я шпионом и будет ли у меня этот самый связной, пока не факт. Мне нужны гарантии, которых мне пока никто не предоставил. Пустой треп, снова только треп.

Коридоры, которыми мы следуем, так же пусты, как и вчера, — путь снова расчищен. Похоже, я нечто вроде секретного проекта. Какая честь, господа эсбэшники!

— Почему никого нет? — решаюсь воспользоваться хорошим расположением Питера и спросить.

— О тебе никто не должен знать, — ожидаемо.

Хмыкаю.

— Боитесь утечки?

— Осторожность лишней не бывает, — отвечает проводник с интонацией, подозрительно смахивающей на тон полковника.

На это возразить нечего, поэтому замолкаю.

Мы снова оказываемся у кабинета Коннери, в котором состоялась наша первая беседа. По правде говоря, не понимаю, почему вчера этим все и ограничилось, меня отвели в комнату и оставили (дословно) «отдыхать». Хотят усмирить бдительность?

Что бы они ни планировали, тот, кто годами недоедал, недосыпал и находился в постоянном холоде, никогда не откажется от теплой постели и сытной еды.

Дверь ползет в сторону, а Пит отходит, делая мне приглашающий жест.

Хмурюсь.

— Ты не идешь?

— Беседа приватная. — Мне кажется, или в голосе Пита обида?

Пожимаю плечами и захожу в кабинет, дверь со змеиным шипением ползет за спиной, чтобы вернуться на свое место.

— Доброе утро, Кэмерон. — Полковник снова за столом сбоку от огромного окна. Бодр, свеж и подтянут.

— Утро, полковник, — отвечаю. Добрым оно мне не кажется, равно как и любое другое. То, что здесь тепло и светло, еще не значит, что мне не следует опасаться за свою жизнь.

Коннери кивает, принимая мой ответ, и делает приглашающий жест в сторону кресла для посетителей. Сажусь.

— Тебе хотелось гарантий, — сообщает полковник без театральных пауз, и на том спасибо. — Вот они. — Он подвигает мне лист, лежащий перед ним. — Читать умеешь?

Игнорирую вопрос человека, прекрасно знающего, что до двенадцати лет у меня была возможность посещать школу, и впиваюсь взглядом в мелкий шрифт напечатанного на бумаге текста. Договор короток, но предельно ясен: я, Кэмерон Феррис, обязуюсь тайно участвовать в операции по поимке террористической группировки, в случае ареста главы которой, с моего отца, Ричарда Ферриса, будут сняты все предъявленные ранее обвинения, и он будет немедленно освобожден.

Отрываю глаза от текста.

— Даже временное жилье в Верхнем мире? — удивляюсь.

— Пока твой отец не восстановится и не найдет работу, — кивает Коннери. — Это дело очень важно для государства, и оно готово платить. Разумеется, если твои услуги окажутся полезными.

— Разумеется, — отвечаю эхом. Еще раз пробегаю глазами текст, потом отодвигаю от себя лист, поднимаю голову. — Ну и что? Это бумага. Ее можно сжечь, и поминай как звали.

Но полковник ни капли не смущен, он готов к моей реакции.

— Если мы подпишем эту бумагу, то прямо сейчас мы с тобой едем в офис Центрального банка, где арендуем ячейку, пароль к которой будешь знать только ты. Подходит?

Надеюсь, козырек кепки достаточно скрывает лицо, и полковник не видит, как загорелись у меня глаза. Это все выглядит таким реальным… Черт, это может быть правдой! Плевать, что я не шпион, где я, а где террористы, но, черт возьми, это шанс, то, чего у меня не было все эти годы.

— Подходит, — отвечаю сдержанно, хотя мое сердце готово выпрыгнуть из груди.