Страница 124 из 133
Яна очнулась в кровати – нагая и уставшая. Остап промокал ее тело махровым полотенцем, нежно касаясь кожи поцелуями. Ее сердце до краев заполнилось огромным чувством к своему спасителю, другу, любовнику. Любимому. Она протянула руки и позвала:
– Иди ко мне.
* * *
Эд пришел под вечер. Молча снял куртку и ботинки, вымыл руки и устроился за кухонным столом. Не говоря ни слова, Виктория следовала за ним. Когда он зашел в кухню, поинтересовалась:
– Есть будешь?
Он поднял глаза, и некоторое время разглядывал, словно видел впервые. Вика вспомнила их первую встречу, поежилась под непроницаемым взглядом и тоже присела на табурет с противоположной стороны столешницы.
Затянувшееся молчание ужасно раздражало. Она спрятала ставшие неловкими ладони между коленей, но глаз не отвела. Сегодня решалось слишком многое, чтобы прятаться – от себя и от него.
Вернувшись после работы домой и опасаясь, что Эд все же решит ее оставить, Виктория несколько часов металась по квартире. А еще она боялась, что Синичке надоест играть в благородство, и та заявит на нее в милицию. Чтобы хоть чем-то отвлечься, Вика занялась готовкой – из полуфабрикатов, но и такое случалось редко.
Всю вторую половину сумасшедшего дня телефон молчал, но на закате в дверь позвонил Эд, а не участковый. Это должно было успокоить, но не успокоило. Она не знала, чего ждать от сдержанного мужчины – самого желанного для нее человека.
– Есть отбивные. Хочешь?
– Потом.
– Ладно.
Эд протянул руку и отвел прядь с ее лба.
– Пора, Кукла.
– О чем ты?
– Извиняться пора. Девочка едва не утонула по твоей милости.
Вика сглотнула и опустила глаза.
– Ты не понимаешь.
– Объясни.
– Я не могу и не умею. Никогда и ни перед кем не извинялась.
– Все бывает впервые.
Мужской голос звучал устало, но настойчиво. Где-то в глубине души Вика понимала, что Эд прав, но согласиться с чем-то и выполнить это – не одно и то же. Она представила себе Синичку, их разговор, и ей стало тошно.
– Все равно не могу.
– Это не обсуждается.
Вика дернулась, как от удара.
– А если я откажусь, ты… уйдешь, оставишь меня?
Эд вздохнул и поднялся с табурета. Обошел стол, поднял Вику и прижал ее спиной к деревянному ребру. Взял за плечи, отстранил назад и заглянул в лицо.
– Нет, – Вика выдохнула с облегчением и потянулась к нему, но Эд еще не закончил. – Кукла, ты должна научиться отвечать за свои поступки. Не ради меня, ради будущего ребенка. Эгоистичная мать – худшее, что может ожидать его в жизни.
На глаза неожиданно навернулись слез – от усталости и напряжения. На злость не хватало сил. К тому же, Эд хотел, как лучше.
– Хорошо.
– Что именно?
– А поговорю с ней. Завтра.
– Не откладывай.
Он позволил ей прижаться к своей груди. Вику успокаивало мерное биение его сердца. Она решилась спросить:
– Ты меня любишь?
В мужской груди что-то зарокотало. Наверное, тихий смех.
– Не верю своим ушам. Кукла мечтает о любви?
Она обиделась и попыталась отодвинуться, но Эд не отпустил.
Спасибо и на этом.
– Каждая женщина хочет. Ты же не сомневаешься, что я – женщина?
– Нет.
Руки Эда заскользили по ее груди, опустились на бедра, сжали жестко, на грани боли, как ей нравилось. Дыхание Виктории тоже участилось, но она еще не узнала того, что хотела.
– Не заставляй меня спрашивать еще раз.
– Кукла, я не знаю, что такое любовь. А как можно пообещать то, чего не понимаешь, не можешь определить, пощупать? Привязанность, благодарность, желание защитить, помочь, уложить в постель – все это понятно и ощутимо. Чувствуешь?
Еще бы! Горячая плоть недвусмысленно вжалась в нее, вызывая жар во всем теле.
Позже. Она поговорит с ним позже, решила Виктория, открываясь навстречу горячему поцелую. Именно это ей нужно сейчас больше всего.
Вике удалось прошептать: