Страница 89 из 135
- Эля, ты в своем уме? – громыхнула Катерина, от чего сидящая рядом девушка аж подскочила на месте. Такое было ощущение, будто ее огрели чугунной сковородкой. Миленькой, увесистой и непритязательной. Подобные были в обиходе в советское время и стоили пару рублей. - Он же тебя в бордель определит и все, ты понимаешь?
Краснянская вскочила и отошла в сторону от подруги, и очень кстати. В следующий миг, Катерина пришла в неописуемую ярость. Схватив со стола тарелки, она бросила их об пол и выматерилась так, что переводчица в испуге подняла глаза.
Эмир Керимов был известной личностью. Молодой, красивый и опасный. Восточная внешность и принадлежность к знатному роду в Азербайджане давали ему возможность уходить безнаказанным по многим делам. Как о нем узнала Катерина и где успела столкнуться – подруга не знала. То, что они говорят об одном Эмире, было понятно. Диалог между подругами готов был вспыхнуть с новой силой.
- Так, слушай меня внимательно, дура ты набитая. Сейчас же берешь 40 тысяч, и мы вместе едем к Эмиру. Ты забираешь расписку, Анну-Марию и переезжаешь ко мне. Деньги я найду, если ты считаешь, что они тебя спасут.
“Вот оно счастье дружбы!” – счастливо думала Эля, готовая разрыдаться. Друг тот, кто познается в счастье, в радости. И в моменты, когда помогает достать твою задницу из такого дерьма, в которое сама же себя и закопала.
- Лисичка, спасибо, – прохрипела она и вновь прослезилась. Волна облегчения, млять, как цунами снесла ее.
- Все в порядке? – расслышали девушки мрачный вопрос и обернулись. В проеме стоял Бессонов. То, что он все слышал, не стало для Эли новостью. Катерина так и вовсе спокойно ответила:
- Да, Бес. Спасибо.
В пространстве кухни появился веник и совок, и парой ритмичных движений подруга убрала осколки посуды, которую грохнула на мельчайшие осколки.
- Через 5 минут будем ужинать. Все вместе, – подчеркнуто вежливо проговорила девушка, и выбросила все осколки.
“Посуда бьется к счастью. Не так ли?” – хотелось заметить Жизель, но она промолчала. Отвернулась от горячего взора мужчины и попыталась стереть слезы с лица. В отражении окон она увидела потекшие следы от туши, хотелось их тайком убрать. И где там? Пальцы ее окрасились в черный цвет. А может это не краска? Может это ее душа превращается в черную угрюмую грязь?
Долой самобичевания! К ним она всегда сможет вернуться позже. А пока, пора сделать вид уверенной и собранной барышни. Голос Катерины стал для нее знаком:
- Бес, после ужина мне нужно уехать на два часа, кое-какие вопросы решить. Без тебя и твоих парней.
- Катя, ты, кажется, не понимаешь, в какой сейчас ситуации, – делая акцент на каждом слове, мужчина пригвоздил девушек своим тяжелым взглядом к месту. - Я поеду с Вами, и это - не обсуждается.
- Бес, я тебя сейчас прошу не как моего охранника, коим тебя оставил Филин. Я прошу как друга, – подруга все говорила, а Краснянская понимала лишь то, что она скоро решит свои проблемы: - Я уеду без тебя. И мы можем пойти двумя путями. Первый – самый болезненный для тебя. Ведь я или подсыплю тебе что-то или вырублю, и мы уедем. Второй – мы договариваемся, что я сообщу где буду и когда вернусь, и останусь на связи. Ты спокойно нас отпускаешь.
“Богиня, ты, Катюха! Моя – супер-пупер, чудо-женщина! Мужик уже поплыл”, - мысленно комментировала происходящее переводчица. А Егор, тем временем, скрестил руки на груди, готовый к сопротивлению. “Не на ту напал! Она тебя прожует и выплюнет. Катерина уже запрыгнула на свою любимую лошадку. И не спрыгнет с нее, пока мне не поможет”.
- А ты уверена, что мои парни выпустят тебя при первом варианте?
“Идиот, молчи!” – пробубнила переводчица и перевела глаза на подругу. Она знала Разумову с детства и была очень многим обязана стоящей рядом девушке. И что в ней нельзя было отнять – это сильную привязанность к тем, кого она считала своими. Своей семьей, своим друзьями и родными. Ради них она была готова на все.
- Давай мы не будем мериться сейчас достоинствами. У тебя оно всё равно больше. Только ко мне пришел друг и я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь. Как и ты, делаешь для своего друга. Давай не будем препираться и полюбовно договоримся.