Страница 48 из 135
- Я понимаю, что моя просьба может разозлить Вас, но давайте поскорее разберемся с этим делом. “Для меня теперь, это тоже личное”, – говорила она мягко и дружелюбно, но девушка заметила, как красными пятнами покрылось лицо и шея женщины. Эле не было ее жаль, но посчитав необходимым закрыть этот вопрос, она проговорила:
- Даю Вам пять минут.
- Хорошо.
Вера Ивановна запустила запись. В целом, ничего интересного в группе не происходило. Первое время. Обычные занятия. Английский. Пара упражнений, чтобы расшевелить деток. И тут… Эля испуганно ахнула. Все было в точности, как и говорила ее девочка. Только хуже. Воспитательница вышла из класса, и в какой-то момент пара девочек подошли к ее малышке. Начали толкать ее и что-то говорить:
- Извините, мы еще не подключили аудио формат записи… Наше упущение... - шептала женщина, пытаясь оправдаться. В следующий миг одна из девочек толкнула Анну-Марию и ударила куклой. Вошла воспитательница в тот момент, когда ее маленький ангелочек уже плакала. И вместо того, чтобы утешить ребенка, ее поставили в угол! И накричали. Это можно было понять и без записи.
- Сука! – грозно ругнулась девушка, уже не сдерживаясь. – Как таких тварей вообще земля носит?
- Прошу Вас, не ругайтесь, - попросила женщина, ставя запись на паузу.
- Вы меня просите? А что мне делать, если моя дочь будет теперь бояться людей? Если она больше не сможет спать? Я не специалист, но я, и то понимаю разницу в особенностях детской и взрослой психики!
- Я понимаю Вас и понимаю Ваши чувства…
- Да, ладно! – резко выкрикнула Жизель, взглядом пытаясь отыскать документы на столе: - Вашу дочь тоже избили в детском садике? Сомневаюсь.
- Нет, мою убили, когда ей исполнилось семнадцать. – голос женщины прозвучал столь глухо и безжизненно, что Краснянская от неожиданности запнулась. Слова стареющей мадам стали для нее, точно ушат холодной воды. И в образовавшейся тишине, точно в вакууме, женщина вынула нужную папку и положила ее на стол. Вернулась к сейфу и достала оттуда деньги. Положив их поверх документов, уверенно сказала:
- Заберите, они вам нужнее, – и не позволив Эле проговорить ни слова больше, тут же добавила: - Анна-Мария с Вами?
- Да, но…
- Позвольте мне извиниться перед Вашей девочкой. Ведь вина за произошедшее полностью лежит на моих плечах. Не досмотрела.
Жизель и не заметила, как кивнула. Вера Ивановна подтолкнула документы и деньги к девушке, добавляя:
- Это не отступные. Я сама растила дочь и знаю, что гордость штука хорошая, но не в этом случае, – у самой двери она тихо добавила: - Ее тоже подкидышем называли, хоть и жили мы в другое время, более мирное... – после секундной заминки, заговорила: - Если захотите подать на нас в суд, я пойму. Мы виноваты.
И тихо вышла.
Девочка сидела на диванчике, где ее и оставила мама. Она смотрела на носки своих детских сапожек, игнорируя других детей. Точно абстрагировалась от всех. И когда распахнулись двери кабинета директрисы, и огромная, по меркам малышки, женщина подошла к ней, ребенок испуганно замер. Вера Ивановна все поняла. В таких ситуациях и с ее опытом работы, большего не требовалось. От тоски замерло сердце, болезненно сжавшись.
- Здравствуй, Анна-Мария. – поздоровалась директриса, опускаясь перед девочкой на колени.
Стоящая в дверях Жизель тоже замерла. Как и остальные родители, которые пришли оставить своих детей. Замерли и дети. Тишина оглушала. Смолкли голоса.
- Твоя мама все мне рассказала. И я прошу у тебя прощения, – тем временем, говорила стареющая женщина. – Мне очень и очень жаль, что у нас тебя так несправедливо обидели.
Девочка сжалась вся, боясь и дышать. Это видела и Вера Ивановна, видела и Эля. Ну почему все так? Когда ты слаб, все пытаются тебя раздавить. Почему люди не могут быть более терпимыми и добрыми друг к другу? Тем более, дети? Он ведь впитывают эту модель поведения дома. Значит, для их родителей норма бить друг друга на глазах у ребенка? Значит в их семье так принято?! И то, что сейчас видела Эля, это ведь единичный случай. Так совпало, наверное, что в директрисе осталось еще что-то человеческое, и она сама взяла на себя ответственность. Просить прощения всегда сложно. А ведь могла и не извиниться.
- Прости нас, пожалуйста, - искренне попросила женщина и замерла, ожидая реакции ребенка. Анна-Мария подняла свои глаза на Веру Ивановну, стоящую перед ней на коленях, и кивнула:
- Не наказывайте Машу. Может она и не хотела меня бить? – предположила дочка Жизель, чем окончательно доконала директрису.
- Какое же ты чудо, милая! Спасибо, - еле сдерживая слезы, рвущиеся из груди, прошептала Стрельникова. Погладив ребенка по голове, добавила: - Машу мы накажем. Такое нельзя просто так позволять. Как накажем и Светлану Михайловну. - Заметив испуганно замершую в проеме класса воспитательницу, директриса продолжила: - Что не разобралась и наказала тебя незаслуженно. Светлана Михайловна, принесите вещи Анны-Марии, быстро.