Страница 45 из 135
- Дочь, что случилось? – строго задала вопрос Эля, пытаясь вытащить ребенка из-под одеяла. Слова ее могли говорить о многом, и пока мама не докопается до истины, не сможет успокоиться.
Это в их детстве все дети выглядели более и менее одинаково. Но не современные дети. Девушка была наслышана о возможной жестокости отпрысков благополучных семей. Несмотря на статус элитного садика, в нем могло произойти что-то из ряда вон выходящее.
90-е годы для большинства проходили тяжело. Пока родители метались между работами и подработками, дети дружной стайкой сидели в садике, играли и веселились. Эля пару раз тоже попала в госучреждение такого типа. И не потому, что ее родители работали. У нее их не было. Был дед, имеющий определенный статус. Он иногда брал на себя заграничные командировки, переводы на деловых встречах и прочие работы, соответствующие статусу профессора лингвистики. А внучку оставлял в садике, чтобы не сидела одна дома.
- Ничего, - в той же манере отмахнулась дочка, возвращая девушку из мира воспоминаний в мир реальности. Что-то часто она стала вспоминать прошлое. И ведь бессмысленное это было занятие. Прошлое… Какое необычное слово. С таким отчетливо горчащим привкусом. Что его вспоминать? Было и было. Пора отпустить и жить дальше. И вот тот самый момент, когда осознаешь, что все. Все отпустила, обо всем забыла. А жить дальше без этого самого прошлого не получается. Что ж такое? – Собирайся на работу. Я в сад не пойду.
- Анна-Мария, сейчас же посмотри на меня, - потребовала Краснянская, стараясь придать голосу некое подобие спокойствия. - Тебя кто-то обидел? Воспитатели? Или другие дети?
Девочка продолжала молчать, даже не пытаясь выбраться из душного укрытия. Сердце Жизель непроизвольно сжалось от тревоги. Она и не подумала узнать у ребенка, какой климат в новом элитном садике. Пара детских слов о том, что там хорошо – и все. Эля обрела спокойствие. Просто оставляла изо дня в день своего ребенка на попечение чужих людей, потому, что так ей было удобно. А теперь, оказывается, что ее обидели.
- Ангелочек мой, поговори со мной. Я волнуюсь очень. Переживаю, – еле слышно шептала девушка, обнимая сжатый комочек на детской кроватке. – Я тогда дома тоже останусь, и никуда не поеду. Пока ты мне не расскажешь, что произошло в садике.
Прошла минута. Затем – вторая. И третья. Одеяло зашевелилось, являя миру растрепанное дитя. В глазах ее стояли слезы. И от этой девушки показалось, что весь воздух из ее тела просто выбили. Вышибли одним увесистым ударом. Сердце остро стукнулось о грудную клетку, разгоняя ритм от нормального до бешеного состояния. Пелена слез заволокла ее глаза, а звуки стали ощущаться словно через толстый слой ваты. Еле слышно сглотнув, девушка обняла дочку, прижимая к себе маленькое тельце.
Эле показалось, что весь мир перевернулся. Почему-то перенесенная ранее боль показалась ей лишь слабым уколом иголки. А вот боль Анны-Марии подобна была удару бетонной плиты, что прибивает к земле, оглушает. Уж лучше бы ее побили, унизили или растоптали, только не малышку. Как теперь успокоить ее? Как помочь? Дети должны жить в мире красоты, окруженные счастьем, любовью, играми и фантазиями. Ей не досталось нормальное детство, но дочь ее страдать не будет. Ни за что!
Она виновата в том, что они так живут. Она, но не дочь. Жизель сглупила, повелась когда-то на красивую жизнь. Чем провинился крохотный ангелочек, смущенно хлюпающий сейчас носиком?
- Никому не дам тебя в обиду, - шептала мать, сильнее обнимая дочку. – Не бойся, маленькая моя принцесса. Никто, слышишь, никто тебя не обидит.
- Мамочка, не плачь, - пискнула Анна-Мария и разревелась еще сильнее. – Просто они меня назвали подкидышем, из-за того, что у меня нет папы. А воспитатели не вступились, когда одна девочка подошла и стукнула меня. Я плакала, а они меня лишь отругали.
- Ангелочек мой… - испуганно замерев, выдавила из себя Краснянская. – Куда тебя ударили, и кто?
- Маша Митрофанова. Куклой по спине.
Перевернув девочку, Эля задрала ее пижаму и ахнула. На коже красовался внушительного размера синяк. Чтобы справиться с пришедшими на смену слезам злостью и негодованием, прикусила губы. Почувствовав лишь металлический привкус крови, прикрыла глаза и попыталась посчитать до десяти. Она от них камня на камне не оставит. Как они посмели? Как посмели?
- Солнышко мое, а поехали со мной на работу к дяде Фиме? Я там быстро-быстро один вопрос решу, и мы пойдем гулять. Помнишь, я тебе давно обещала? Прогуляемся в кино, там как раз мультик новый вышел. Или продуктов накупим и что-то вкусное приготовим? – произнесенные слова возымели должный эффект. Глаза ребенка вспыхнули яркими искорками, и девочка тут же высвободилась из объятий матери.
- Правда-правда? И в садик не нужно будет идти? – неуверенно переспросила Анна-Мария.
- Конечно, милая. Только давай мы сегодня в последний раз сходим? – предложила мама и, заметив испуг в глазах любимого ангелочка, тут же поспешила добавить: - Вещи твои заберем, чтобы больше не ходить.
Радостно захлопав в ладоши, девочка бросилась обнимать родного человека:
- Спасибо, мамочка. Спасибо. Я лучше дома буду. Рисовать буду, книжки научусь читать, только не води меня в сад. Я считать уже научилась до 10. И еще многому научусь, но дома.