Опасная находка

А я останусь здесь одна. И внезапно я не могу справиться со страхом того, что Марк продолжит жить без меня. И я сама буду в этом виновата. Мне следовало проявлять больше интереса к его новому бизнесу, а не проводить все время в мыслях о документальном фильме, о деньгах и бриллиантах. Мне следовало больше присутствовать в настоящем, больше быть с ним. Чувство вины накрывает меня волной. Мне необходимо исправиться. Мне придется исправиться. И все будет хорошо. Мы проведем вместе следующие выходные. Это вовсе не проблема, просто сейчас так кажется.

Я лежу на кровати, пока он собирается, и смотрю на него. Марк рассказывает мне о новых помещениях под офис, одно из которых ему предстоит выбрать. О своих больших планах.

— Поедешь со мной посмотреть их на следующей неделе? — спрашивает он. Он так этим доволен.

— Конечно! С удовольствием, — заверяю я его. Я рада, что он снова подпускает меня к себе. Я рада, что он снова счастлив. Возможно, трещина между нами наконец-то начинает закрываться. — Марк, прости, что не была рядом с тобой. Если тебе меня не хватало… прости меня. — Я смотрю на него снизу вверх.

— Все в порядке, Эрин. — У него оживленное лицо, перед ним — будущее и все, что ждет нас впереди. — Тебе самой хватало дел. Это нормально. Я люблю тебя.

Он выдерживает мой взгляд, и я чувствую, что он меня прощает. Мне чертовски везет. Я снова думаю о том, чтобы все ему рассказать. О беременности. Но я не хочу сейчас нарушать равновесие. Я расскажу ему, когда он вернется. Когда на следующих выходных мы окажемся только вдвоем.

— Марк, я люблю тебя, — говорю я вместо этого, выбираясь из постели и крепко его обнимая.

Я говорю эту правду каждой клеточкой своего существа. Мои гормоны наверняка сейчас сходят с ума, потому что мне физически больно, когда такси до аэропорта отъезжает от нашей обочины. Все мое тело тянется вслед за ним. Призрак его объятий танцует вокруг меня, запах его одеколона все еще чувствуется на моей коже.

На чердаке жарко. Телефон под изоляцией нагрелся, как тост. Отдельный пакет с флешкой лежит рядом с ним. Достаточно ли тут жарко, чтобы испортить электронику телефона и накопителя? Я трогаю флешку через пластиковый конверт.

Она тоже теплая.

Затем я смотрю на мертвый экран телефона и вспоминаю то текстовое сообщение. Как от него скрутило живот. Три мерцающие серые точки.

КТО ЭТО?

И снова я думаю о том, кто они такие. Мертвые люди в самолете, и человек на другом конце линии, и владельцы самолета. Я пыталась игнорировать этот вопрос, прислушаться к советам Марка, но здесь, в одиночестве, на жарком пыльном чердаке, я не могу перестать о них думать. Кто они такие? Я просматривала российские новостные сайты, но ничего не нашла. Патрик — один из них? Или Марк прав? Может, он — сотрудник СО-15 под прикрытием? И это он звонит мне и оставляет молчаливые сообщения? Меня недавно едва не затошнило от мысли, что звонить могла и Холли. Отправлять безмолвные отчаянные послания из места, где она оказалась, возможно, даже вернувшись в Англию. Но потом я вспоминаю тихий бормочущий голос, отвечавший официанту в одном из сообщений. И к тому же у Холли нет моего номера, так что это точно не она.

Мои мысли все время возвращаются к владельцам самолета. Звонили ли мне они? Марк уверен, что нет. Но, возможно, они нашли айпи-адрес отеля. И отправились туда. И убили Шарпов — но остановились ли они после этого?

Как долго они будут продолжать свои поиски? Что в сумке и ее содержимом представляет для них ценность? И тут я с поразительной ясностью осознаю: они все еще ищут нас. А я здесь одна. Я думаю о Марке, который уехал от меня на такси. А вдруг нас и правда разыскивают? Возможно, они поняли, что убили не ту пару. А теперь я в доме совершенно одна. Я так старалась опередить полицию, превратить нашу находку в настоящие деньги, что совершенно забыла о вполне реальной вероятности того, что меня найдут люди, у которых мы ее стащили. Реальность стучится в дверь, готовая выстрелить мне в голову.

Я думаю о задней двери, которую шесть дней назад обнаружила открытой. Теперь я одна, сама по себе. И я не хочу умирать. Мне нужно выяснить, с чем я имею дело. Мне нужно выяснить, кто на меня охотится. И с этой мыслью я спускаюсь вниз с чужим телефоном в руке, натягиваю пальто и выхожу из дома.

Пришло время снова его включить. Где-нибудь в безопасном месте. В многолюдном месте.

Добравшись до Лестер-сквер, я зигзагами двигаюсь сквозь толпы людей, направляясь в сад в ее центре. Нахожу группу иностранных студентов, приехавших по обмену, которые разговаривают по мобильным или играют на них в игры, обедая на траве. Я останавливаюсь как можно ближе к ним и включаю телефон. Он медленно просыпается. Экран светится белым. Появляется логотип «Эппл». Потом домашний экран. Я даже не пытаюсь переключить его на авиарежим. Позволяю ему поймать сигнал. И он ловит: палочек сигнала становится пять.

Понимаете, я рассчитываю вот на что: Лестер-сквер — самая многолюдная площадь в Европе. Я читала о ней в интернете, прежде чем выключить собственный телефон, когда стояла возле входа в нашу станцию метро. На Лестер-сквер за день бывает больше людей, чем в любой другой точке Европы. В среднем 250000 человек за день. И когда я вхожу в сад, я вижу, что он переполнен людьми с телефонами, которые проходят мимо, погрузившись в свои беседы, опустив головы, что-то набирая и ища на экранах. Здесь 109 камер видеонаблюдения, но хотела бы я посмотреть, как кто-то вычислит на Лестер-сквер конкретного человека с конкретным телефоном. Нас тут просто не счесть. Я прячусь у всех на виду. Позволяю айфону поймать сигнал: им это ничем не поможет.

Экран оживает. Текстовые сообщения загружаются в телефон. Их два.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ В СИЛЕ

СВЯЖИТЕСЬ СО МНОЙ

Они пришли с того же номера, что и прежние. С номера человека, который знает, что кто-то забрал сумку.

Но я не понимаю, что означает это сообщение. Какое предложение? Я прокручиваю список вверх, но вижу только старые эсэмэс, которые уже читала на Бора-Бора. Потом я замечаю маленький красный кружок над иконкой звонков. Проверяю журнал. В нем два пропущенных звонка с того же номера, поступивших уже после того, как сумка оказалась у нас и я отправила то нелепое сообщение с Бора-Бора. Два пропущенных звонка… И одно сообщение в голосовой почте.

Я сажусь на скамейку, жму на иконку голосовой почты и подношу телефон к уху.

Первый голос, который я слышу, — это голос автоматической системы оповещения. Женский, говорит на языке, которого я не понимаю. Восточноевропейский? Русский. Потом раздается долгий сигнал.

И связь. Я слышу тишину замкнутого пространства, наверное, комнаты, и кто-то ждет у трубки возможности заговорить.

Затем звучит спокойный низкий голос. Мужской. Он говорит по-английски, но с акцентом, который мне трудно определить: «Вы получили предыдущее сообщение. Предложение в силе. Свяжитесь с нами».

Конец записи. Я понятия не имею, о чем речь. Какое предыдущее сообщение? Какое предложение? Голос системы снова что-то вещает на русском. А затем возвращается мужской голос. Сохраненное сообщение. То самое, предыдущее.

«У вас есть нечто, принадлежащее нам. Мы бы хотели это вернуть».

Я чувствую, как воздух застревает в горле.

«Я не знаю, как вы сумели заполучить это, не важно на данном этапе, но вернуть это нам — в ваших же интересах», — говорит он.

А я вдруг понимаю, что кто-то уже слушал это сообщение, вот почему оно не помечено как новое. Я вспоминаю о приоткрытой задней двери, я думаю о холодной руке Патрика в моих теплых пальцах, я думаю о СО-15, о Саймоне и Эдди. Кто-то был на нашем чердаке? Кто? Но потом я сознаю, что на самом деле прослушать это мог только один человек. Потому что незнакомец из телефона, если бы он действительно нас искал, не стал бы вламываться в наш дом и слушать собственное сообщение. А если бы это был старший инспектор Фостер и люди из СО-15, они немедленно забрали бы все найденное как улики. И если бы кто-то, связанный с Эдди, услышал это, разве Эдди заплатил бы нам два миллиона, когда мог просто забрать бриллианты? Нет, и правда — никто другой не мог побывать на нашем чердаке. А это значит, что не только у меня есть секреты. Марк слушал голосовую почту.